Повелитель воронов - [47]

— От этой одежды остались одни лохмотья. Когда доберёмся до места, я дам тебе несколько монет. Купи ткань, чтобы пошить себе новое платье, а то сейчас ты похожа на жертву атаки воронов.

Мартиса сжала руки в кулаки от его язвительного тона. Ехидный ублюдок, который приветствовал её и Камбрию, когда они прибыли в Нейт, вернулся во всём своём высокомерном великолепии. Даже Гарн перестал грузить еду на облучок и бросил хмурый взгляд на своего господина.

Мартиса стиснула зубы и выпалила, забыв об осторожности:

— А разве так я не лучше сливаюсь со здешним окружением?

Она махнула рукой в сторону особняка.

Гарн фыркнул, а Шилхара сощурился. На мгновение в его взгляде промелькнуло восхищение. Оно исчезло так же быстро, как и появилось, сменившись знакомой ухмылкой.

— Я с удовольствием верну тебя Камбрии. Мнится мне, верховный епископ будет удивлён увидеть на пороге свою... любимую воспитанницу.

Он больше ничего не добавил, лишь приказал Каелю вернуться в дом. Гарн помог Мартисе взобраться на повозку, а сам занял место возницы. Телега покачнулась, когда Шилхара запрыгнул в кузов и нашёл свободное место среди ящиков с апельсинами.

Он обхватил руками согнутые колени и откинул голову на поперечный брус. Рябь воздуха окружила его, прежде чем исчезнуть. Он закрыл глаза, омытый заклинанием, которое защитит его от кочек. Мартиса наблюдала за ним краем глаза, но отвернулась, когда он открыл глаз и бросил злобный взгляд на Гарна.

— Даже не надейся, будто я не догадался, что ты планируешь проехаться по каждой колее и выбоине лишь бы досадить мне.

Гарн, насвистывая, многозначительно устремил взгляд в небо. Несмотря на меланхолию, Мартиса скрыла смешок за ладонью.

Они держались хорошо проторённых троп, следуя по трактам, ведущим к побережью и широко раскинувшемуся Восточному Прайму. Гарн обращал внимание Мартисы на разные интересные места. Выступ чёрной скалы, извергнувшейся из равнины зубчатыми вершинами, круг из стоячих камней с остатками свежего очага в центре, крутой зеленеющий склон Феррин Тора — священной земли, где более тысячи лет назад собрался древний Конклав и победил Скверну. Теперь холм превратился в мирное пастбище для овец, дремавших в утреннем зное. Мартиса подозревала, что никто, кроме священников, не помнит о великой битве, которая когда-то здесь развернулась.

Гарн указал на север и постучал себя по груди. Его голубые глаза потемнели от лёгкой тоски по дому.

— Ты вырос на севере?

Он кивнул.

«Интересно».

Гарн был дружелюбен с ней с того самого момента, как она пересекла ворота внутреннего двора, но она ничего не знала о его прошлом: есть ли у него семья, как он оказался в Нейте, даже, сколько ему лет.

— Ты далеко от дома, Гарн. Как давно ты служишь в Нейте?

Он перекинул поводья в одну руку и поднял свободную ладонь, показывая сначала пять пальцев, а потом три. Восемь лет. С точки зрения рабства, восемь — не такой уж большой срок. То, как два таких разных человека встретились и сумели ужиться в относительной гармонии, озадачивало её. Шилхара, часто молчаливый и недружелюбный, явно не из тех, кто ищет компании. Гарн, хотя и помогал магу и заботился о нём, никогда не проявлял подобострастия. Эти двое скорее вели себя как друзья и равные, чем как хозяин и слуга. Если бы Шилхара не храпел у них за спиной, она могла бы спросить, как Гарн поступил на службу в Нейт.

Гарн оглянулся через плечо на спящего чародея. Мартиса сделала то же самое. Храп прекратился, и на этот раз Шилхара открыл оба глаза.

— Мы с Гарном сидели в одной камере. — Его губы дрогнули. — За преступления, о которых лучше не рассказывать. Я вышел на свободу с помощью нескольких угроз и удачных взяток местному судье. Гарна же ждала встреча с палачом. Мне нужен был слуга. Ему нужно было жить. Я выкупил его из рабства и отпустил на свободу. С тех пор он всегда со мной.

Ошеломлённая этим откровением Мартиса уставилась на своего учителя, а потом на Гарна. Великан подмигнул и щёлкнул вожжами, чтобы Комарик пошёл быстрее.

Шилхара спас Гарна, освободил только потому, что мог. Мысли Мартисы путались. Её представления о нравственности, искуплении и справедливости поколебались.

«Как я могу пожертвовать этим человеком ради собственной свободы? А разве у меня есть выбор?»

Она сидела тихо, погружённая в думы, пока Гарн не протянул ей одну из медовых лепёшек, приготовленных им на завтрак. Хотя у него больше не было языка, он всё ещё мог напевать. Она узнала мелодию из своего детства, племенную песнь, которую затягивала кухарка-курманка в Ашере, когда месила тесто. Воспоминание заставило Мартису улыбнуться.

Залитая солнцем кухня Бендевин очень напоминала кухню Гарна, но там постоянно бурлила жизнь. Запахи пекущегося хлеба и булькающего рагу, спор и смех слуг, а над всем этим шумом спокойное пение Бендевин за работой.

Веки Мартисы отяжелели. Убаюканная монотонной мелодией и уверенной походкой Комарика она прислонилась к руке Гарна и задремала.

Её разбудил сильный толчок, и Мартиса выпрямилась. Гарн улыбнулся и похлопал её по плечу, прежде чем спрыгнуть с облучка.

— Что случилось? Почему мы остановились?