Повелитель Серебряного лука - [20]

Эта шутка не рассмешила Зидантоса.

— С нетерпением жду этого, — мрачно пробормотал Вол.

Геликаон посмотрел на корпус «Ксантоса». Он надеялся, что Безумец из Милета не ошибся.

VI Плавание Посейдона

Ксандер задремал на солнышке. Его увидел моряк и отругал. Мальчик, забормотав извинения, смущенно вскочил на ноги. Затем он понял, что кто-то окликает его по имени. Он повернулся и чуть не упал, когда корабль качнуло. Ксандер увидел, что его требует к себе Зидантос, и побежал на корму.

— Отнеси воды гребцам, — велел великан. — Там внизу будет чертовски жарко. Передай Ониакусу — пусть люди отдохнут на палубе, разбившись на группы по двадцать человек.

— По двадцать человек, — повторил мальчик.

— Ну иди, парень.

— Да, Зидантос, — он замолчал. — А где мне взять воду?

— На палубе, где сидят гребцы, по обеим сторонам висят бурдюки с водой.

Ксандер побежал к люку и спустился вниз по ступенькам. Внизу было жарко и мрачно. На мачте распустили парус, и гребцы подняли весла, держа их на кожаных петлях. Он нашел бурдюки с водой, снял один и отнес его к первому гребцу, сидящему по левому борту, — широкоплечему юноше с густо вьющимися черными волосами.

— Где Ониакус? — спросил мальчик гребца, когда тот вытащил деревянную пробку, поднял бурдюк с водой и жадно напился.

— Это я.

— Зидантос велел передать, чтобы люди отдохнули, разбившись на двадцать групп.

— На группы по двадцать, — поправил его Ониакус.

— Да.

— Ты уверен, что правильно передал его приказ? Обычно мы не отдыхаем, находясь так близко от берега.

— Уверен.

Юноша усмехнулся.

— Ты, должно быть, Ксандер. Твой отец говорил, что, когда тебе было семь или восемь лет, ты справился со стаей диких собак.

— Это была всего лишь одна собака, — поправил Ксандер. — Она напала на наших коз.

Ониакус засмеялся.

— Ты очень честный мальчик. И я вижу, что ты пошел в отца.

Он вернул мешок с водой Ксандеру. Затем закричал:

— Сейчас пойдем посмотреть на солнышко, парни. Каждый третий человек поднимается наверх, убедившись, что весла хорошо прикреплены.

Люди начали подниматься со своих скамеек и направились к люкам. Ониакус остался сидеть на месте и велел мальчику отнести воду остальным гребцам.

Ксандер с трудом двигался по тесной и качающейся палубе, предлагая воду вспотевшим морякам. Многие гребцы благодарили его, некоторые шутили. Затем он подошел к худому немолодому мужчине, который прокалывал волдыри на руке острием изогнутого кинжала. Его ладони болели и кровоточили. «Больно, наверное», — посочувствовал мальчик. Моряк ничего не ответил, взял бурдюк с водой и с жадностью напился. К ним подошел Ониакус с корзиной на веревке. Наклонившись с левого борта, он опустил корзину в море, а затем поднял. «Положи руки в воду, Атталус, — сказал он, — соленая вода высушит твои волдыри, и кожа на ладонях заживет». Человек молча опустил руки в воду, затем откинулся назад. Ониакус положил в воду полоски из ткани и предложил гребцу перевязать ладони.

— Их не нужно перевязывать, — возразил гребец.

— Ты крепче, чем я, Атталус, — дружелюбно заметил Ониакус. — В начале каждого сезона мои руки кровоточат, а рукоятка весла жжет, словно огонь.

— Это неприятно, — согласился тот, подобрев.

— Ты всегда можешь воспользоваться кожаными ремнями. Если они тебе не подходят, тогда уберешь.

Гребец кивнул и протянул руки. Ониакус обернул пораненные ладони Атталуса мокрой тканью, разорвав ее, и завязал на запястье.

— Это Ксандер, — представил он мальчика, когда сделал повязку. — Его отец был моим другом. Он погиб во время боя в прошлом году. Хороший был человек.

— О мертвых всегда говорят хорошо, — холодно заметил Атталус. — Мой отец был пьяным негодяем, который бил мою мать. Но на похоронах мужчины говорили о его величии.

— В твоих словах есть правда, — согласился Ониакус. — Но на «Итаке», как и на «Ксантосе», работают только хорошие люди. Вол не берет на работу негодяев. У него есть волшебный глаз, который может видеть наши сердца. Должен признать, что это раздражает. Поэтому у нас всегда не хватает людей. Вол прогнал вчера, по крайней мере, двадцать человек. — Ониаукус повернулся к Ксандеру. — Тебе пора вернуться к своим обязанностям, — сказал он.

Ксандер повесил пустой бурдюк с водой на крюк и поднялся на верхнюю палубу. Его подозвал Геликаон. Он поднял кувшин, запечатанный воском, сорвал печать и наполнил два медных кубка золотистой жидкостью. «Отнеси это нашим гостям из Микен», — приказал Геликаон.

Ксандер осторожно спустился с кубками вниз по ступенькам и пронес их по шатающейся палубе. Мальчику было сложно сохранять равновесие, и он был рад, что не пролил ни одной капли. «Господин Геликаон приказал мне отнести это вам», — сообщил он воинам. Мужчина с суровым выражением лица, не произнося ни слова благодарности, взял кубки. Ксандер побежал прочь, не глядя ему в глаза. Это был самый страшный человек, которого он встречал в жизни. С другой стороны палубы он видел, как микенцы подняли кубки, поприветствовав Счастливчика, и выпили вино. Воины стояли близко от борта, и Ксандер с удивлением обнаружил, что надеется: корабль качнется, и они упадут за борт. Затем мальчик заметил, что на него смотрит старший воин. Ксандера охватил страх, он задумался, может ли этот злой человек прочитать его мысли. Микенец протянул кубок, и он понял, что должен забрать его. Быстро перебежав палубу, Ксандер взял кубки и отнес их Зидантосу.