Повелитель молний - [114]

Приблизившись к Елизавете, отдыхавшей после танца, шесть членов делегации вновь встали на колени, а Альварес, растянув узкий рот в подобие чарующей улыбки и сделав низкий поклон, выпрямился и обратился к королеве:

– Ваше величество! От имени нашей делегации позвольте мне высказать глубокую признательность за блестящий прием. Не сочтите это за грубую лесть, но, будучи досточтимой правительницей своей страны, вы, безусловно, были и королевой сегодняшнего бала. Позволительно ли будет признаться вам, что мои друзья и, разумеется, я сам высоко оценили ваш художественный вкус, столь полно выразившийся в сочетании бархата такого изумительного глубокого тона с хрупкой белизной прекраснейшего кружева, которое мне когда-либо приходилось видеть.

Во время этой витиеватой тирады Джонатан, напрягшийся, как лев перед прыжком, не спуская горящих глаз с инквизитора, приблизился и теперь стоял сбоку от королевы.

– Ваше величество! – Альварес раскинул руки, словно обезоруженный ее красотой. – Вы ослепительны, вы царственны! Позвольте почтительно поцеловать ваши дивные руки, прелесть которых так удачно сочетается с изяществом кружев.

Склонив голову, Альварес сделал шаг вперед и взял действительно красивые руки королевы, снисходительно улыбавшейся его похвалам, поочередно поднося их к своим черным усам. Джонатан видел, как при этом длинные пальцы его палача словно случайно прижимали кружева к запястьям королевы, которая не могла этого не почувствовать и с легким недоумением подняла брови.

Капитан бросил взгляд в зал, и около испанцев выросли Кит и Корнелиус. Уолсингхэм пробирался между танцующими, ведя под руку бледную, как смерть, Джейн.

Убедившись, что все на месте, Джонатан слегка выдвинулся вперед.

– Позвольте поинтересоваться, дон Луис де Альварес, в самом ли деле вас так восхитили кружева или, может быть, вас интересуют те крохотные булавочки с отравленными остриями, что вы столь искусно спрятали в украденную манжету? – язвительно произнес он.

Королева вздрогнула и выдернула руки, глядя подозрительно то на капитана, то на испанца, самообладанию которого определенно можно было позавидовать: он и бровью не повел и, не меняя любезного выражения лица, обращенного к королеве, надменно проговорил, спокойно опустив руки:

– Вы забываетесь, капитан. Делая столь оскорбительные намеки эмиссару его величества короля Филиппа, вы тем самым наносите оскорбление его королевской особе.

– Это не намек, дон Альварес, и не подозрение, – сдерживая гнев, сурово проговорил Джонатан. – Если позволите, ваше величество, – он слегка поклонился вжавшейся в спинку кресла побледневшей Елизавете, – это обвинение в покушении на жизнь королевы Англии.

– Я не принимаю обвинения без доказательств, примите это к сведению, – по-прежнему хладнокровно обронил Альварес, по-видимому, совершенно уверенный в себе.

– А мы не выдвигаем их без доказательств, – заявил капитан. – Джейн Шелтон, что вы можете сказать в связи с нашим обвинением?

Несчастная девушка выступила вперед, отпустив руку Уолсингхэма, и упала на колени перед королевой.

– Ваше величество, простите великодушно, это я взяла манжету и передала ее виконту Роберту Вестону, который уверил меня, что она нужна для приятной вам шутки.

Сжимая подлокотники кресла, Елизавета хмуро выслушала любимую фрейлину и не проронила ни слова.

– Вы хотите сказать, что я могу иметь отношение к глупым шуткам ваших придворных? – презрительно процедил Альварес.

– Вы отлично знаете, что манжета была украдена отнюдь не для забавы. Вас обвиняет Роберт Вестон в своем письме, – капитан поднял извлеченный из кармана помятый лист бумаги, – И я, капитан Джонатан Кавендиш, в заговоре с целью убийства королевы Англии Елизаветы, который возглавляете вы, главный инквизитор короля Филиппа в Нидерландах.

При виде письма Роберта по лицу Альвареса пробежала легкая судорога, однако он тут же овладел собой.

– Странное все же обвинение в краже того, что не украдено. Мы все можем видеть на рукавах ее величества обе манжеты.

– Вместо украденной изготовлена новая, только и всего.

– Вздор! Это невозможно сделать за двадцать четыре дня!

– Вас не затруднит объяснить источник вашей осведомленности о дне пропажи манжеты? – ядовито поинтересовался капитан.

Отталкиваясь от подлокотников, королева привстала в кресле, и в этот момент у нее начался приступ удушья. Непроизвольно вскинув руки к горлу, она тем самым как бы дала сигнал музыкантам, которые резко оборвали свою игру. Все взоры обратились в сторону группы людей у королевского кресла.

Маргарет вздрогнула от внезапно упавшей на зал тишины и резко обернулась. У окна что-то происходило.

– Ваша светлость, не показывайтесь, это опасно, – подтолкнула она назад высунувшего голову Алансона. – Стойте здесь, дедушка, и следите за Пэйшенс, я скоро вернусь за вами, – распорядилась Маргарет и стала пробираться между застывшими в напряжении гостями.

Она приблизилась к королеве, которая уже справилась с приступом и метала громы и молнии:

– Дон Альварес, правильно ли я поняла, что, воспользовавшись нашим гостеприимством под видом благонамеренного эмиссара нашего брата короля Филиппа, вы заплатили нам попыткой лишить нас жизни?