Повелитель крыс - [3]
«Да я бы с радостью согласился и на эту ношу, и на эту боль, — хотелось сказать Николау. — Я бы с радостью взвалил себе на плечи груз вековых воспоминаний, если бы за счет этого мог узнать, что ты от меня скрываешь».
Такую просьбу Фроствинг, безусловно, никогда бы не исполнил. Подобного милосердия от зловредного грифона ждать не приходилось.
— Что же мне отобрать у тебя на этот раз, мой старый и неверный друг? Быть может, остатки воспоминаний о Трире в 1904 году? Или лучше отобрать последнее, что ты помнишь о Каире в 1883-м? Или о Париже в 1790-м? — Наворачивая на каменный коготь прядь волос, упавшую на лоб Григория, грифон утробно ворковал: — А Москву еще помнишь? Может, и Валахию не забыл?
Обо всех этих местах Григорий помнил смутно, но именно этого всегда и добивался Фроствинг. Последние два названия Николау вообще ни о чем не говорили, сколько он ни повторял их мысленно. Быть может, ему все-таки повезет и он вспомнит их позже, когда будет время сложить из разрозненных кусочков головоломку — его прошлое.
— Или лучше тебе забыть о короле Густаве? — прошептало чудовище на ухо Григорию. — Помнишь, как сверкала его корона? Помнишь тот день, когда на воду спустили «Вазу»>1 и она затонула?
Коготь коснулся лба Григория. И это прикосновение вернуло ему воспоминания о том дне, когда Григорий Николау (тогда его тоже так звали?) наблюдал за спуском на воду корабля, в строительстве которого он сам принимал участие. «Ваза» пустилась в свое первое, девственное плавание из гавани Стокгольма. В тот день были устроены парад и салют в честь короля, который ожидал прибытия своего нового королевского военного судна в другом городе, и в честь великого шведского флота.
«Но корабль перевернется! — хотелось крикнуть Григорию вновь, как в тот день. — Слишком мало места для балласта! Слишком много тяжелых орудий на палубе!»
Воспоминания становились все ярче, а с яркостью подступало горькое чувство беспомощности.
Подул ветер. Нет, не ветер, всего лишь легкий бриз.
«Ваза», гордость могущественных шведов, перевернулась.
Большая часть команды находилась в это мгновение под палубой, а орудийные порты остались незадраенными.
Море жадно бросилось на нежданную жертву и заполнило водой внутренности «Вазы». Холодные чернильные воды гавани с яростью сомкнулись над шедевром недальновидности короля Густава. Морю было все равно, кого проглотить — сам корабль или тех несчастных, что оказались на его борту.
Григорий был знаком со многими из тех трех десятков моряков, которые сошли вместе с обреченным судном в холодную могилу морских глубин. И даже теперь, будучи не в силах пошевелиться, он был способен оплакивать их. Жаркие слезы жалости к людям, погибшим более трехсот лет назад, текли по его щекам.
— Да, пожалуй, с-с-стоит из-з-збавить тебя от этих вос-с-споминаний! Ты должен понять, что я делаю это исключительно из сострадания.
Кража воспоминаний происходила просто, но при этом жестоко. Еще одно прикосновение когтя грифона ко лбу Григория — и все. Заклинание не дало ему воспротивиться потере… потере…
Потере чего?
Григорий почувствовал влагу на щеках и понял, что в очередной раз утратил некую трагическую часть своего прошлого. Тщетно было бы пытаться гадать, какую именно: слишком много раз он пробовал догадаться, чтобы не понимать, что, когда воспоминания исчезают, они исчезают навсегда и бесследно.
Грифон прижался головой к другой щеке Николау.
— О, это было поистине ужасно. Так… трогательно И все же этого будет маловато, — довольно прошипел Фроствинг. — Пожалуй, надо отобрать у тебя еще кое-что.
«Еще?» Сердце Григория забилось чаще. Что-то было чудовищно не так. Фроствинг никогда не отбирал у него два воспоминания на протяжении одного и того же сна.
— Хочешь, я скажу тебе кое-что? — мурлыкнул серокаменный демон. — Хочешь, я скажу тебе, что это из-за меня тебя вдруг потянуло в этот город именно сейчас? Хочешь, я скажу тебе, что я поджидал тебя здесь? Что я всегда тебя где-нибудь поджидаю? А хочешь знать, почему?
Грифон не дал Григорию времени на раздумья. Закончив задавать болезненные вопросы, Фроствинг выпустил его из своих твердокаменных объятий и оказался прямо перед ним. Чудовище нависло над человеком, протянуло лапу, ухватило его за лацкан пиджака и подтащило к себе вплотную, лицом к лицу. Другой лапой Фроствинг принялся поглаживать Григория по голове, и от этой «ласки» у несчастного могли запросто оторваться ухо и кожа на щеке.
— Бедняжка Григорий… у тебя такой усталый вид. В честь нашей давней дружбы на этот раз я тебя пощажу. — Мрачные впадины — глаза Фроствинга — уставились на Николау. — Я отберу у тебя только память об этой нашей встрече. Думаю, это будет только любезно с моей стороны — позволить тебе забыть о том, что где-то в этом городе тебя буду поджидать я.
«Где-то в этом городе он меня будет поджидать…» — Григорий Николау отчаянно старался сохранить эту мысль в сознании, приберечь как предупреждение, которое подарило бы ему робкую надежду на лучшее. Он не совсем понимал, к чему клонит грифон, но Фроствинг всегда являлся ему во сне, а сны не имели физических границ. И все же чудище не шутило — на этот раз не шутило. Почему-то Григорий понимал, что на этот раз оно говорит чистую правду.
Ричард Кнаак — достойный ученик «профессора Толкина». Человек, который сумел воспринять принципы толкиновской школы фэнтези практически дословно — и создать на их основе свой собственный, личный мир.Мир, в котором маг Кейб Бедлам и его супруга Гвендолин снова и снова оказываются втянутыми в войны «меча и магии»…Мир, в котором в полные покоя, солнцем залитые волшебные земли вторгаются безжалостные волки — рейдеры, не знающие пощады и владеющие ужасными колдовскими секретами…Мир, в котором отважный Уэллен Бедлам отправляется во главе горстки смельчаков на дальний, легендарный континент, где, как гласит сказание, правит сильнейший из живущих ныне драконов — Пурпурный…Где-то в стране Пурпурного Дракона таится, сказано, Книга драконов — ключ к тайнам великой волшебной Силы.
Страшный вой прокатился по перевалу.Огромная тварь с восьмью лапами, похожая на волка, свалилась рядом с ним.Не будь он чародеем, то его сразу бы сожрал зверь с четырьмя ярко-зелеными глазами и острыми, как нож, когтями. Безобразное существо, смахивающее на волка, отбросило его, но Ронин, наложивший чары на свою одежду, чтобы защититься от непогоды, оказался твердым орешком. Коготь зацепил плащ, чтобы порвать его, но сам обломился.Серая шерсть встала дыбом, тварь взвыла. Когда-то Ронин сделал открытие — заклинание, не раз спасшее ему жизнь.Изумрудные глаза ослепила какофония света.
Никто не может знать наперёд, куда заведут его поиски таинственных сокровищ. Никто не может быть уверен в том, что удачно преодолел все препятствия на своём пути в пещерах, полных магических ловушек. Вряд ли об этом задумывался Норрек Вижаран, когда в компании двух своих друзей нарушил покой гробницы в поисках несметных богатств. Знал ли он тогда, что тот, чей сон так бесцеремонно потревожили, ещё напомнит о себе? Ведь хозяин гробницы — могущественный Бартук, легендарный Кровавый Полководец, — спрятал здесь самое ценное, что у него было, — магические доспехи, жаждущие крови.
От начала времен небесное ангельское воинство и орды демонов из глубин Преисподней ведут нескончаемое сражение за будущее всего сущего. Ныне это сражение развернулось и в Санктуарии – мире людей. Преисполненные решимости склонить человечество на свою сторону, силы добра и зла ведут тайную войну за души смертных. Это история Войны Греха – конфликта, который навсегда изменит судьбу рода людского. За три тысячи лет до того, как Тристрам окутала тьма, Ульдиссиан, сын Диомеда, был простым крестьянином из деревушки Серам.
Эра драконов завершилась. Древних стражей Азерота, пытающихся найти свое новое предназначение, терзают сомнения. Но труднее всех приходится Калесгосу – младшему из бывших Аспектов драконов. Разве могут он и ему подобные, потеряв свое могущество, еще хоть чем-то помочь этому миру? Ответ таится в далеком прошлом, во времени, когда небесами правили свирепые создания, называвшиеся протодраконами. Обнаружив в сердце Нордскола таинственный артефакт, Калесгос увидит происходившие в ту жестокую эпоху удивительные события из жизни первых Аспектов: Алекстразы, Изеры, Малигоса, Нелтариона и Ноздорму. Еще в своем примитивном первоначальном облике будущие защитники Азерота должны были объединиться против Галакронда – кровожадного существа, которое поставило под угрозу само существование их вида.