Повелеваю - стань моей! - [10]

Вид у Фары был такой удрученный, что Шехаб ладонями накрыл ее руки, которыми она все еще цеплялась за его одежду, и, дружески погладив, произнес:

— Их больше нет. Мы одни.

Руки ее разжались. Фара откинулась на спинку кресла и зажмурилась.

Это все-таки случилось. Более двух лет папарацци охотились на нее, и теперь их усилия увенчались успехом. Слухи о ее многочисленных связях получат документальное подтверждение. То-то радости будет для всех завистников и злопыхателей! Однако унизительнее всего было другое. Если папарацци были свидетелями лишь поцелуя у машины, то телохранители Шехаба, постоянно находившиеся где-то поблизости, выходит, видели все.

Сгорая от унижения, Фара вырвалась из объятий Шехаба и отодвинулась от него.

— Попроси, пожалуйста, шофера остановиться, — сдавленно проговорила она.

Шехаб нажал кнопку, что-то негромко сказал на арабском, отключил связь с шофером, вытащил из ящичка влажные салфетки и осторожно стал обтирать ей лицо, шею, плечи.

— Лучше? — наконец спросил он, вглядываясь в ее лицо.

Лучше? Может, поначалу так оно и было. Прикосновение мягкой прохладной ткани несколько успокоило ее, но затем ласковые руки Шехаба вновь возбудили в ней огонь желания. Как ему это удается? Заставить желать его в тот момент, когда она не знает, куда деть глаза от смущения?

Фара молча кивнула, боясь, что в который раз за эту ночь сболтнет лишнее.

Шехаб удовлетворенно улыбнулся и хотел посадить ее себе на колени. Почувствовав ее сопротивление, он приблизил лицо к ее губам и прошептал:

— Позволь мне утешить тебя, мой цветок. Ты до сих пор дрожишь.

— Это не поможет мне избавиться от паранойи.

— Ты боишься папарацци? — догадался Шехаб. — Они и раньше тебя преследовали?

Фара молчала. Шехаб не торопил с ответом, читая все по ее изнеможенному лицу. Убедившись, насколько болезненно восприняла это Фара, на секунду, он почувствовал угрызения совести.

План с папарацци возник у него быстро. Он знал, что стоило только Фаре появиться на каком-нибудь светском мероприятии без Хансона, они тут же слетятся, словно мухи на мед. Несмотря на слухи о неверности Фары Бьюмонт, ни одному папарацци до сих пор еще не удавалось раздобыть каких-либо доказательств ее измены.

Шехаб решил воспользоваться пристальным интересом к ней журналистов. По его приказу парк сначала предварительно прочесали. Потом нанятые им люди под видом охотников за сенсациями должны были дождаться условного сигнала и в нужный момент сфотографировать парочку. Шехаб медлил до последней секунды, заранее ненавидя их за то, что они были свидетелями их поцелуев и ласк, включая тот момент у машины, который он скрепя сердце позволил запечатлеть на снимке.

Шехаб рассчитывал, что Фара станет умолять его послать за мнимыми папарацци своих охранников и изъять у них снимки. Он бы согласился оказать ей эту услугу. Таким образом она как бы становилась его должницей. Тогда он заверил бы ее, что ей не о чем беспокоиться, потому что он также заинтересован в том, чтобы избежать огласки. Это должно было сблизить их еще больше.

Однако все пошло совсем не так, как он ожидал. Фара была больше напугана, нежели раздосадована, и Шехабу с большим трудом удалось подавить порыв рассказать ей обо всем.

Что только доказывало: он уже на крючке у этой женщины.

Но все же, почему она ни о чем его не просит? Может, уверена, что он обязательно предпримет необходимые шаги, чтобы сохранить свое тщательно оберегаемое инкогнито?

— Они не отстают от меня с тех пор, как умер мой отчим. — Ее голос все еще дрожал от обуревавших девушку эмоций. — Я боюсь, что, если они узнают про моего настоящего отца, мне не удастся скрыться даже в Антарктиде.

Несмотря на то, что Шехаб старался проявлять осторожность во всем, что касается ее и короля Атефа, он не удержался:

— Ты боишься, что твой настоящий отец даст им новый повод для сплетен?

Фара кивнула:

— Я не хочу думать, что такое возможно. Папарацци обезумеют, если узнают.

— А тебе не пришло в голову, что папарацци охотились не за тобой, а за мной? — спросил Шехаб, только чтобы отвлечь ее от невеселых мыслей.

— Но ведь они не знали, кто ты, — возразила Фара. — И я тоже этого не знала.

— Да, ты права, — коротко ответил он, терзаясь чувством вины.

Фара вздохнула. Примерно такой реакции Шехаб и ожидал. Ниточка, которая связала их, стала еще крепче, ведь теперь она думает, что стала единственным человеком, которому он доверил свою тайну.

— Ты хоть понимаешь, какого дурака свалял? — услышал вдруг Шехаб неожиданные слова. — Так откровенничать с незнакомым человеком! А если бы я оказалась репортером, тайком проникшим на этот вечер?

— Я верю тебе, — растерявшись, он сказал первые попавшие на ум слова.

— И какая же часть твоего организма сделала этот вывод? — поинтересовалась Фара.

Ее голос звучал уже слегка насмешливо.

Шехаб пожал плечами?

— Инстинкт. — И замолчал.

Фара по-своему истолковала его молчание:

— Вот видишь. Я-то никому не скажу, но если бы на моем месте оказался кто-нибудь другой? Или, хуже того, нас бы подслушали на террасе?

Шехаб смотрел на нее во все глаза. Он мог бы поклясться, что она действительно взволнована и переживает за него.