Поведение — двойка - [26]

— Все правильно, только одно неправильно. Мы не ездим в карете, в которую запряжено восемь белых лошадей.

— А если я хочу, чтобы мы ездили?

— Как же ты можешь хотеть то, чего не бывает?

— А вот могу. Я даже очень часто хочу разные такие вещи. Вот, например, чтобы с неба свисала веревка, а по ней можно было забраться на облако!

Гано был разочарован таким ответом. Ему стало даже немного стыдно за Андреаса. Детские фантазии!

Он вылил из банки воду с головастиками обратно в пруд и, взяв сачок под мышку, сказал:

— Клавдия не верит, что ты вернешь ей деньги. Она говорит, что тебе никогда не дадут премии за поведение. Придется ей ждать сто лет.

— Это ей ее мать наговорила! — вспыхнул Андреас. — А вот увидишь, я получу тройку. Думаешь, нет?

На лбу у Гано появилась складка.

— А что тебе только на премию надеяться? Есть и другие способы зарабатывать деньги. Хочешь, научу? Пошли!

На самом краю поселка недавно выросло несколько маленьких домиков, от одного вида которых Андреасу становилось как-то скучно. Они напоминали его домик-копилку, внутри которого не было ничего, кроме горстки монет и пустоты. А Гано любил сюда ходить, его так и тянуло к большим кучам гальки и гравия, которые возвышались рядом с кучами шлака и штабелями кирпича. Среди гальки и гравия попадались окаменелости — вымершие животные. Гано Блумгольд разыскивал такие камни и приносил их своему дяде. Тот обещал ему премию в десять марок, если окаменелый моллюск аммонит будет хорошо виден.

— А какой он, этот моллюск аммонит? — спросил Андреас.

— Ну, вроде улитки с домиком.

— Ладно, я тебе найду, — сказал Андреас. — А сколько десятков тебе надо? — И он стал разрывать кучу гравия руками и ногами.

Гано Блумгольд некоторое время смотрел, как он перерывает камки. Наконец он сказал, вздохнув:

— Так ты никогда ничего не найдешь.

Он стал на колени перед кучей гравия и показал Андреасу, как надо искать. Он перебирал камешек за камешком, долго вертел каждый в руках, оглядывая со всех сторон, а потом отбрасывал в сторону.

— Сто или двести отбросишь и только тогда найдешь один, да и то плохо сохранившийся. Или только обломок. А на сто или двести таких попадается один целый окаменелый моллюск. Да и то не обязательно аммонит. Вот как я ищу, — сказал Гано.

На другой день Андреас принес с собой грабли. Он подошел к большой куче гравия и начал разравнивать граблями камни, пока вместо кучи у него не получилась ровная площадка, выложенная гравием. Теперь все богатства были у него как на ладони. Словно в сказке.

Когда Гано увидел эту площадку, он немного огорчился.

— Ты все равно ничего не увидишь, пока не возьмешь камешек в руку, — сказал он, переминаясь с ноги на ногу.

— Нет, увижу, — возразил Андреас, — знаешь, какой я зоркий!

— А если придут строители, тогда что? Они нам все кости переломают.

— Не имеют права, — сказал Андреас, продолжая разравнивать площадку граблями.

— Нет, имеют, — ответил Гано.

В это мгновение он заметил на площадке что-то интересное и, схватившись за грабли Андреаса, крикнул:

— Грабли! Убери грабли!

И тут же поднял что-то с земли.

Это был обломок пестрого камня с острыми краями, а из середины его выступало что-то серое. Это серое было похоже как бы на половинку глобуса с северным полюсом, от которого расходились лучами неглубокие трещинки. Моллюск сохранился так хорошо, словно совсем недавно попал в ил. Круглый, с четким рисунком, он выглядел так красиво, что Гано долго глядел на него в немом восхищении. А потом сказал только два слова:

— Морской еж.

— Не моллюск?

— Морской еж.

— А за него тебе тоже дадут премию в десять марок?

Гано этого точно не знал, но кивнул.

Потом он понюхал камень и, набрав воздуху, сказал:

— Сто миллионов лет.

Андреас тоже понюхал камень.

— Сто миллионов… Значит, за каждый миллион ты получишь десять пфеннигов? Маловато, правда?

Пока они нюхали окаменелость, к ним подошли двое строителей.

— Вы что тут делаете, сорванцы? — крикнул один из них.

Гано отскочил в сторону.

Андреас схватил грабли и ответил:

— Работаем.

— Понятно, — сказал рабочий. — Тогда сгребайте, а не разгребайте. А тот почему убежал?

— Он не убежал. Он спортсмен. Иногда он просто так, возьмет да и прыгнет… Иди сюда, Гано, а то они думают, ты их боишься!

Ребята сгребли гравий, а потом, взяв лопату, начали ссыпать его в кучу. Сперва лопатой работал Гано, потом за дело взялся Андреас. Гано смотрел на него с огорчением: Андреас держал лопату не с той руки. Как всегда, он начал поучать Андреаса. Говорил он долго и обстоятельно… Когда он кончил свою речь, Андреас сказал:

— А вообще-то это мой камень. Ведь я все разровнял — вот он и оказался на виду.

— А я его первый заметил и поднял. Если б я тут не стоял, ты бы все разгребал да разгребал, а его бы засыпал.

— Нет. Я его тоже заметил.

Гано задумался, потом его лицо оживилось.

— Я знаю, как нам быть, — сказал он. — Завтра, когда мы пойдем на экскурсию на Ромерберг, мы захватим с собой саперные лопаты и будем искать клад. Тут ведь встречаются клады. Мой дядя собственными глазами видел. Там даже золотые урны были! Ты знаешь, что такое урна?.. И каменные топоры! И кольца, и бусы — это все осталось от тех людей, которые здесь жили, еще когда тут немцев не было. Давай договоримся, что первый клад, который мы найдем, будет твой.