Потрясающие открытия Лешки Скворешникова. Тайна Петровской кузни - [6]

Мишка исчез в подъезде. А мы остались внизу. Галка домой не ушла, хоть уже вечер. Так здорово она переживала за Мишку!

Вчера был дождь. А сегодня сильно морозило. И кругом стояли блестящие деревья, словно вылитые из стекла. Дул ветер, и ветки позванивали. Из-за освещенных окон доносились глухие голоса.

Ветер задул сильнее. Трр-р-р — прямо над нашими головами обломилась разлапистая стеклянная веточка. Где-то вверху хлопнула дверь и застучали шаги.

— Стой, паршивец! Стой! Куда? — послышался строгий голос Мишкиной матери.

Мишка на бешеной скорости вылетел из подъезда, и мы помчались.

Забежали в какой-то двор и остановились.

— Били? — угрюмо спросила Галка.

— Не успели… — тихо сказал Мишка и начал катать ногой какую-то ледышку. — Я только вошел, а отец — за ремень… Видит, без портфеля…

Мы стояли и молчали. В эту минуту собственные портфели стали нам как-то дороже.

— Давай в небоскреб, а? — предложила Галка.

Мы прошли через двор и завернули за угол — впереди за высоким желтым забором высилась шестиэтажная полуразрушенная башня. Эту бывшую пожарную вышку, которая давно обречена на слом, мы и прозвали небоскребом. Каланча стоит прямо напротив Галкиного дома и уныло, как сквозь пальцы, смотрит на улицу двумя окнами, заколоченными досками. По ржавой винтовой лестнице мы забрались на шестой этаж. Здесь у нас главная штаб-квартира. Луч скользнул по стенам, на которых развешаны деревянные шпаги и щиты из кастрюльных крышек… Я выдвинул в стене кирпич, достал из тайника свечу и спички и выключил фонарь.

Свечку поставили на ящик из-под фруктов. Мы уселись вокруг на шлакоблоках.

— Собрание рыцарей круглого стола считаю открытым, — торжественно объявил я. Мне нравится все необыкновенное.

А Галка взяла слово, как на собрании.

— Знаешь, оставайся в небоскребе, — начала она. — Еду мы тебе принесем…

— Не выйдет, — нахмурился Мишка и стал чертить палочкой на пыльных камнях каких-то человечков. — От холода околеешь, да и найдут меня сразу. Все знают, что мы сюда лазим…

— А что, если, — таинственно зашептал я, — у нас же дома? На чердаке? Никто не догадается — раз у себя!

Глаза у Мишки загорелись:

— Вот это здорово!

Потихоньку, на цыпочках, мы влезли на чердак.

Темно. В полукруг слухового окна вписан месяц. Сейчас он похож на пламя свечи или на большую желтую запятую. Я включил фонарь и пошарил лучом по чердаку. Белье, балки, трубы, ведра, щетки…

— Да тише вы, — зашипел я и показал пальцем на пол. Там, под нами, моя бабка. У других бабки — как бабки. А моя даже слышит, как кошка по крыше ходит…

— Чего?.. Трусишь? — вскипел Мишка. — Думаешь, мои не слышат?

— Так вы же этажом ниже живете.

— Да замолчите! — сказала Галка.

Мы забрались в угол, за печную трубу.

Свет фонаря выхватил из тьмы детскую коляску с потрепанными книгами и кучу старой соломы. Мы порылись в книгах: «Приключения Гекльберри Финна», «Отелло», «Кому на Руси жить хорошо», «Справочник шофера первого класса», «Как солить огурцы»…

— Завтра почитаю, — невесело улыбнулся Мишка.

Обшарив чердак, мы нашли старое дырявое одеяло и какие-то разноцветные половики.

— Не замерзнешь, — сказал я, дрожа от холода. — Пальто у тебя-то толстенное. А завтра я телогрейку постараюсь подкинуть. Авось не заметят.

— Ну, мы пойдем, — смущенно поежилась Галка. — А поесть, может, принесем, а может, и нет. Вдруг не пустят. Поздно. Знаешь моего папу? Его даже студенты боятся…

— Не пустят, — подтвердил я. — Сейчас уже, наверное, восемь. Ты потерпи… Вот фонарик возьми, на всякий случай.

В этот вечер Мишка так и не поел. Галку, конечно, никуда не пустили. А меня крепко обругали за то, что сразу домой не пришел, и тотчас же засадили учить уроки. Натаскивают! Видно, хотят из меня профессора сделать.

Весь вечер в нашем доме царил переполох. Прибегала Мишкина мать и спрашивала, не знаю ли я, где Мишка. Но я не сдавался и твердил, что ничего не знаю. Даже мои родители поверили. И Мишкины родители оставили меня в покое и начали расспрашивать других соседей и милицию.

— До милиции дело дошло! — так и сказала мне мать. — Смотри у меня!

Мишку так в этот вечер и не нашли. Знали бы они, что он сидит у нас на чердаке.

Рано утром, еще за час до школы, я выскочил на лестничную клетку с пухлым газетным свертком в руках и тихо свистнул. Тотчас же в квадрате чердачного люка появилась взъерошенная Мишкина голова: он уже ждал. Я кинул ему сверток.

Затем снизу притопала Галка — словно сговорились! — и тоже кинула Мишке огромный бумажный пакет. Из пакета выскочило яблоко и упало в лестничный пролет.

Мы с Галкой помчались вниз, на улицу, и чуть не столкнулись с дворником дядей Васей. Он задумчиво вертел в руках яблоко.

— Ваше? — спросил он.

Галка кивнула.

Дядя Вася отдал ей яблоко и направился наверх.

— Куда это он? — тревожно спросила Галка.

Мы помчались за ним и увидели: на чердачной лесенке стоял дядя Вася и привешивал замок к чердачному люку.

— Дядя Вася, вы это… что? — робко спросила Галка.

— Там белье висит, — сказал дворник. — Мало ли что может быть… Вот я замок и повесил… Если кому ключ понадобится — он у меня…

— Как же так?! — начал я.

Но дворник уже спустился по лестнице и вышел из подъезда.