В это время в коридоре заверещал звонок. Гай взволнованно разогнал под пояском складки рубашки, затолкнул ногой под диван комнатные туфли и, поправив волосы, вышел в коридор. Пантелей встал, одернул китель.
Андрей был в новеньком парадном мундире. Он четко шагнул в распахнутую дверь, легко вскинул выпрямленную ладонь к фуражке с золотым «крабом» и таким же золотым пояском вместо ремешка и четко доложил:
— Товарищ подполковник, лейтенант Садко прибыл во вверенную вам часть для прохождения дальнейшей службы!
— Вольно, вольно, — смутился Виктор Гай.
В офицерской форме Андрей был вылитый Федор, даже голос звучал как у отца. А по ту сторону порога с ослепительной улыбкой на лице стояла Наташа.
— Ну входи, Ювента. Или Лампеция?.. Или как тебя еще можно назвать. Прямо как с обложки журнала… — Виктор Гай уже овладел собой и заговорил с присущими ему легкостью и юмором.
С Андреем обнялись, расцеловались. Нату Виктор Гай не решился целовать, что-то удержало его. Он ждал, когда появится Надя, но Андрей, перехватив его взгляд, сказал:
— Мама не приехала.
Виктор Гай даже сразу не понял, что за этими словами, и, продолжая улыбаться, спросил:
— А телеграмма?
— Она передумала в последнюю минуту, — сказал Андрей и, увидев Пантелея, весело закричал: — Дядь Пантелей! Сколько лет, сколько зим! — И тут же огорчился: — Все старший лейтенант?
Пантелей махнул рукой — дескать, в этом ли дело. Взял Андрея за плечи, повернул к свету, тихо сказал:
— Весь в батьку.
— Правда? — удивленно обрадовался Андрей.
Он хотел еще что-то спросить, но подошла Наташа. Когда они стали рядом, он качнул головой и неожиданно изрек:
— Прямо как у Толстого — князь Андрей и графиня Натали.
Сравнение всем понравилось. Начались обычные расспросы: как ехалось, как отдыхалось, вспомнили какие-то шутки про носильщиков и проводников, но все это было где-то далеко-далеко от Виктора Гая. Происходящее воспринималось через слова Андрея: «Мама не приехала… Передумала в последнюю минуту…» Значит, снова одинокие вечера, томительное ожидание писем, тоскливая зависть к уезжающим за город парам и вечно ноющая боль у сердца. Будет ли этому конец? И когда?..
Друзья по службе — Сирота, Пантелей, даже Ольга — все ему уже не раз намекали: или любите в открытую, или забудьте друг друга, каждый из вас достоин лучшей судьбы и сможет устроить жизнь по-иному. Не надо обманывать себя.
Конечно же, смогли бы. А разве они клялись беречь друг другу верность? Даже наоборот — Надя не раз говорила, шутя правда, что если она встретит человека, которого сможет полюбить, то, не задумываясь, покончит со своим холостяцким образом жизни. И Виктор Гай верил, что, если она встретит такого человека, все будет именно так. Но он еще больше верил в другое: пока он жив и пока любит ее, она не встретит такого человека. Потому что ему тоже никто не мог заменить Надю и никого ему не хотелось даже сравнивать с ней. И когда он пытался представить на ее месте Наташу, представить, как она целует его, ему становилось смешно, потому что все представляемое мгновенно переносилось на сцену, в опереточные декорации, а сам он — в зрительный зал.
— Я голодная, просто жуть, — заявила Наташа. — И могу на нервной почве натворить глупостей. Будете отвечать перед моими стариками.
— Еще неизвестно, вернутся ли они сегодня, — вставил Андрей. — За ночлег мы с тебя потребуем контрибуцию.
— Я, между, прочим, здесь не гость, а командированная. Могу в гостинице поселиться.
— Сейчас мы приготовим великолепный стол, — пообещал Наташе Виктор Гай. — Только помогите мне.
— Дядь Пантелей. — Андрей открывал чемодан. — Я орешков кедровых привез. Хотите попробовать?
Подойдя к столу, Ната быстро окинула взглядом чертежи и записи Виктора Гая. Всматриваясь в схемы, сказала, между прочим:
— Вы рискуете.
— В каком смысле? — спросил Виктор Гай.
— Сами знаете. Там из-за Надежды Николаевны мужчины скоро стреляться будут…
— Я должен радоваться или огорчаться?
— С перспективой жить надо. Как я.
— Это в каком смысле?
— Думаю стать княгиней Садко.
— А князь как?
— Просит руку и сердце.
— За этим и приехали в Межгорск?
— Нет. Он — служить, а я — в командировку. От конструкторского бюро. У меня задача скромная: вспомогательные приборы. И если не ошибаюсь, вас волнует нечто похожее, — она кивнула на лист ватмана.
— Об этом потом. Теперь главное — не дать умереть голодной смертью очень красивой девушке.
— Вы, кажется, волнуетесь — комплимент весьма прямолинеен.
— Это точно, — сознался Виктор Гай. — Но для начала сойдет…
К ним подошел Пантелей:
— Не махнуть ли мне в «Гастроном»?
— Конечно, махнуть, — тут же поддержала Ната. — Мне сухого вина и «Тузика». И колбасы. Люблю колбасу. А я пока уборкой займусь. Можно? — повернулась она к Виктору Гаю.
— Разрешим? — спросил он у Андрея.
— Все-таки гостья, — пожал тот плечами. — Неудобно отказывать.
— Тронута вниманием, — кивнула Ната головой и с очень серьезным видом стала убирать со стульев посуду.
Андрей и Виктор Гай тоже подключились к этой работе.
Когда Ната зажгла на кухне газовую колонку и начала мыть посуду, Андрей тихо спросил:
— Что с Пантелеем?
— Потом расскажу… Здорова мама?
