Потомок Одина - [116]

– Они желают твоей смерти, дитя Одина. – Хирка никак не могла привыкнуть к такому обращению, но промолчала. – Смерти. Ты понимаешь?

– Я рада, что ты делаешь это ради меня.

Член Совета не поправил её. Совсем недавно он говорил, что затеял всё ради Имланда и его народа, а теперь выясняется, что ради неё? Если этот имлинг думает о её благе, то она – деревянная табуретка. Он нагнулся вперёд и провёл ладонью по её горлу.

– Какая шея… Такая нетронутая. Такая чистая. Как жаль будет, если её пронзит меч. Или сожжёт пламя.

Хирка постаралась скрыть свой ужас. Может быть, ей удастся сбежать после восхода солнца? Он – член Совета, и ему, скорее всего, придётся вернуться в зал Всевидящего? Не может же он сидеть здесь и караулить её?

В дверь постучали два раза, и вошёл страж, молодой мужчина с мешками под глазами. Он протянул Хирке чёрную плошку с кашей и мясом. Девушке до тошноты хотелось есть. Она поблагодарила и взяла еду. Страж кивнул им обоим и вышел. По помещению разлетелся восхитительный запах, но он смешался с каким-то другим. И этот другой был ей знаком. Резкий. Землистый.

Дремотник.

В её душе не осталось сомнений. Конечно. Именно Урд виноват в том, что кукольник спал, когда на неё напали. Где обычные стражи смогли бы раздобыть дремотник? Это растение не из тех, что продаются на каждом углу. Для его покупки надо знать нужных имлингов и иметь деньги. А у этого мужчины денег больше чем достаточно. Силья рассказывала ей, что семья Ванфариннов владела шлюзом в канале Скаррлейд на юге. Все суда, что проходили через канал, должны были платить. Так было на протяжении поколений.

– А ты не будешь? – спросила Хирка.

– Я поел.

– А-а…

Зачем он хотел дать ей дремотник? Хирка снова вспомнила труп, расстёгнутую ширинку, кровь в уголке рта, нож в спине. Стражей, наваленных друг на друга, как куча грязного белья. Если бы Урд желал её смерти, она уже давно была бы мертва. Ему надо было всего лишь дождаться казни. Значит, он хотел, чтобы она просто заснула. Но и этого Хирке было достаточно: каждый нерв её тела говорил, что не стоит оставаться в беспомощном состоянии рядом с этим мужчиной. Она сунула в рот ложку с кашей, стараясь на глотать, и кивнула на картину:

– Кто это?

Урд повернулся к стене, а она быстро выплюнула пережёванную массу в кулак, сунула под одеяло и запихала между подушкой и спинкой кресла. Каша была горячей и невкусной, и она поступает как свинья, но когда Урд обнаружит это, она будет далеко.

– Мой отец, – ответил он, и по его губам скользнула горькая улыбка. – И моя мать, Мейре. Она живёт в Скаррлейде. Корни нашей семьи оттуда.

Хирка не слушала его. Она использовала время с пользой – тайком засовывала кашу под плед и прятала за подушкой. Урд больше не казался обеспокоенным, он говорил и ждал. Ждал, когда она заснёт.

История семьи Ванфаринн была известна тем, кто любил изучать прошлое. Хирка слышала её раньше. Сначала семья носила имя Драфна, одного из двенадцати воинов, который отправился в Блиндбол. Конфликты раскололи род, и старший сын заявил брату, что тот сбился с пути и стал заблудшим путником: вильфареном. Младший брат вместо того, чтобы обидеться, сделал это слово своей новой фамилией.

Когда все члены семьи Драфна умерли, Ванфаринны предъявили свои права на кресло в Совете. Самые злые языки называли их бастардами. Но Хирка никогда не слышала той истории, что рассказывал Урд. По его мнению, место в Совете было похищено у его семьи на многие поколения. Эту несправедливость исправил возведённый в ранг героя его предок, который щурился на неё с нечёткой картины. Его портрет висел рядом со Спурном, недавно скончавшимся отцом Урда. И Гриддом, отцом его отца. И Малем, отцом отца его отца.

Хирка зевнула. Она не просто притворялась, в последние дни она на самом деле почти не спала. Девушка отставила в сторону полупустую плошку и опустила голову на ручку кресла. Теперь, когда она прикинулась совсем сонной, она отважилась рискнуть.

– А что случилось с твоим горлом? – для убедительности Хирка говорила хрипло.

– Ничего, – ответил он.

– Ты знаешь, как отправить меня… домой?

– Конечно.

– А откуда ты это знаешь? Никому неизвестно, как я попала сюда.

– Мне известно.

Он ничего не собирался ей рассказывать. Она могла играть дальше, сколько хотела. Хирка закрыла глаза.

* * *

Я уснула!

Хирка попыталась сесть, но её руки и ноги были связаны, во рту – кляп из грубого льна. Сухой. Пыльный. Глотать почти невозможно. Она почти не притронулась к еде и всё равно уснула! Наверное, всё дело в усталости. Или же в невообразимом количестве дремотника. Где она?

Темноту прорезали полоски света. Хирке было тесно там, где она лежала, ноги распрямить не получалось. Раздалось ржание лошади. Она в повозке. Что её разбудило? Она что, лежит в сундуке? Снаружи послышались голоса. Приглушённая ссора.

– Я не могу оставить её здесь, Урд. Стражи прочёсывают город, они найдут её, я не могу…

– Тебе не надо держать её здесь, тебе надо доставить её к каменному кругу. Ты что, глухой? – Голос Урда был более хриплым, чем раньше. – Вывези её из города сегодня ночью.

– Во имя Всевидящего, Урд…