Потомки солнца. Признание Моён - [48]
— Почему… почему до последнего твоя жизнь полна тайн? Почему даже твоя смерть — военная тайна?.. Надеюсь, сейчас я делаю то… чего бы хотели вы, Ю Сичжин… — бормотала Моён, как будто Сичжин был рядом. В уголках ее глаз начали собираться слезы. Девушка медленно взяла ручку и подписала соглашение.
В тот вечер Моён не зажигала света. Она разложила перед собой все то, что напоминало о Сичжине: рентгеновский снимок, вода, камень с Навайо, вино, подвеска, диск с фильмом, пиво, свечи — и позволила воспоминаниям полностью захватить себя.
Моён зажгла свечи, и по комнате расползлись тени. Одна из теней была похожа на Сичжина, будто он стоял, прислонившись к стене.
— Как я? Красива в этом освещении? — грустно спросила Моён у тени.
— Вы всегда прекрасны, — услышала она его голос.
— Я скучаю.
— Я тоже.
— Но почему вы не пришли?
— Потому что защищал мир.
— А как насчет обещания, данного мне? Оно было бессмысленным?
— Я собирался прийти. Я приложил все усилия… чтобы прийти.
— Но ведь не пришли. Вы не пришли…
Моён обняла колени и упала, сжавшись в комок. Ее плечи задрожали. Пламя свечей затрепетало, словно пытаясь утешить девушку, а тень медленно приблизилась к ней.
Любимой Кан Моён
Перед каждой операцией мы пишем завещание.
Я надеюсь, что это письмо до вас не дойдет, но если вдруг вы читаете это, значит, я не сдержал обещания. Обещание, что не заставлю вас переживать, обещание, что не пострадаю, обещание, что не умру, обещание, что обязательно вернусь. Ни одно из них я не смог сдержать. Простите.
Там, где были вы, всегда было светло.
Простите, что встретил вас, что любил вас, что расстался с вами так.
Бессовестно просить вас об этом, но надеюсь, что вы не будете долго горевать.
Я забираю свои слова, чтобы вы не были счастливы с другим.
Вы должны быть ярче и счастливее кого бы то ни было.
И не помните меня слишком долго. Прошу вас.
Капитан Ю Сичжин
Для Мёнчжу
Моей стратегией всегда был побег.
Даже в коротких снах я оставлял тебя.
Я плакал от счастья, когда понимал, что это всего лишь сны.
Спасибо и прости, что такая смелая ты так сильно любила такого никчемного меня.
Если ты читаешь это завещание, значит, никчемный я до последнего причиняю тебе боль.
Не прощай меня. И надеюсь… что ты будешь счастлива настолько сильно, сколько времени я провел в мыслях о тебе. Я горячо тебя люблю, Юн Мёнчжу.
Жив я или мертв, этого не изменить.
Тэён
Глава 9. Потомки Солнца
Рассекая воздух с рокотом и свистом, самолет пошел на посадку. Приземлившись, он мягко покатил по полосе. Моён взглянула в иллюминатор, но отразившийся от стекла солнечный луч заставил ее зажмуриться. Прикрывшись рукой от солнца, она смотрела на протянувшуюся в бесконечность посадочную дорожку. Далеко-далеко впереди земля сливалась с небом.
По радио из кабины пилотов сообщили местное время в Албании. Невероятно долго скользивший по полосе самолет наконец остановился. Отстегнув ремень безопасности, Моён пригладила и собрала в тугой узел рассыпавшиеся по плечам волосы. Она чувствовала себя так, словно только что очнулась после долгого сна.
Путь из аэропорта Инчхон в Албанию с пересадкой в Абу-Даби занял два дня. Все это время Моён провела в бездействии. Она не смотрела фильмы и не читала, как поступали другие пассажиры, не пыталась скоротать дорогу при помощи снотворного. Она просто сидела, расслабившись так, что не чувствовала веса собственного тела, пересекая пространство и время подобно космонавту в состоянии невесомости. Она не стремилась сосредоточиться на чем-то одном, но и не заставляла себя ни о чем не думать. Если в голову приходила какая-то мысль, Моён следовала за ней; если всплывало какое-то воспоминание, Моён думала о прошлом. Это была ее первая передышка с тех пор, как она потеряла Сичжина.
После того как откуда-то с края света пришло его прощальное письмо, Моён не давала себе ни минуты отдыха, беспрерывно кочуя между больницей и телестудией. Плотный график операций и телезаписей лишил ее досуга. Она взвалила на себя почти всю работу в отделении неотложной помощи, чтобы не оставалось времени на слезы. Моён очень старалась не думать о Сичжине. Её казалось, стоит поддаться один раз, и она рассыплется на куски. Поэтому Моён подавляла отчаяние, пряча его глубоко в сердце. Доктор Пхё, с трудом выносившая все это, в конце концов накричала на Моён, сердито хлопая подругу по спине и требуя выплакаться. Но в итоге расплакалась сама, тогда как Моён не проронила ни слезинки. Порой грусть все-таки захватывала ее, с этим ничего нельзя было поделать. В такие минуты Моён с силой вдыхала воздух, вытирала непрошеную слезу, катящуюся по щеке, и заставляла себя улыбаться.
Так прошел год без Сичжина. Выдержала ли она потому, что не давала себе горевать? Воспоминания о романе лежали грузом на ее сердце, тревожа подобно нерешенной задаче. Выходило, что Моён не смогла выполнить последнюю просьбу Сичжина — поскорее его забыть. Их любовь, мучительно краткая и пугающе яркая, успела стать смыслом ее жизни.
Наступила годовщина смерти Сичжина. Страна, которой он отдал свою жизнь, забыла о нем раньше, чем одно время года сменилось другим, но Моён забыть не могла. В ее памяти Сичжин оставался живым; до конца она так и не приняла случившееся.
