Потом наступит тишина - [80]
Крыцкий бы поздравлял: «Ты показал себя молодцом, мне крайне необходимо было взятие Бёслица». Почему он подумал о поздравлениях Крыцкого? Кольский не поднимет свою роту, не сможет… Свентовец сдвинул кобуру на живот и, слегка пригнувшись, пошел по полю. Шум боя усиливался, и он, хотя привык уже ко всякому грохоту, в какое-то мгновение почувствовал свою полную незащищенность между лесом и поселком, на поле, залитом ярким солнцем. Остановился и принял решение: «Отвести роту с поля и подождать».
Отвести роту! Легко сказать! Ведь до построек — рукой подать. Их видно как на ладони. Венгерек угодил в дом фаустпатроном, слева пожар, «максим» замолчал… Что там случилось? Присыпанный землей боец с трудом поднимает голову, вдруг кто-то вскакивает, словно зависает над землей, пригибается, бежит в дым, корчится, падает. Бойцы окопались, огонь противника несколько ослабел, а может, так только кажется? Эх, до построек, казалось, рукой подать!
Кольский медленно ползет к умолкшему пулемету, он трет ладонями глаза, их разъедает дым, во рту песок.
Маченга прижался к земле. Когда он прятал лицо в траву, ему казалось, что кругом царит тишина. Закрыл глаза — и на минуту отключился, прижался животом к земле, почувствовал, как колотится сердце. Потом вдруг темноту разорвал сноп света, сверху на него обрушился пронзительный свист, его окутал дым. Загрохотало совсем рядом. Он не посмотрел в ту сторону, ему захотелось провалиться под землю, исчезнуть, избавиться от чувства полного одиночества, словно зверь, за которым охотятся.
Поначалу они бежали по полю в тишине. А потом началось. Кольский бросил роту вперед, поднял людей, Кутрына вскочил и упал, слева кричали двое раневых… Они остались там, впереди, в промежутке между ними и городком. Он мог бы их увидеть, если бы высоко поднял голову. Молчат или просто не слышно их криков?.. А его, Маченгу, на этот раз бог миловал. Он жив и не хочет, чтобы ему вспороли живот, раскроили череп, нашпиговали металлом. Броситься назад? Как это сделать без риска? Будь что будет, все равно из этого пекла живым, наверное, не выбраться…
Кроме поля, ничего не было видно. Поле полого уходило вверх, как длинная наклонная плоскость. Казалось, достаточно лишь лечь поудобнее, чтобы скатиться к самому лесу, он чувствовал его запах; чащоба, тишина, спокойствие…
«Почему я не застрелил того длинного?» Маченга осторожно поднял голову над краем окопа: огонь противника будто бы приутих, дым стелился прямо над землей. Он посмотрел на колышущуюся, уходящую вверх плоскость поля и услышал новый звук. Из-за построек донеслось урчание моторов.
Михал поглядел налево, затем — направо, увидел залегшую цепь бойцов, услышал голос Фурана, напряг зрение. Он смотрел теперь только туда, на городок. Увидел столб пыли и дыма, а потом из этого черного облака выполз желтого цвета, как показалось Маченге, танк. Взрыв. За Маченгой вздыбился фонтан земли, другой, третий. Михал весь сжался, от напряжения болят мышцы, губы искусаны в кровь. Бежать… Терять уже нечего… «Раздавит, раздавит», — сверлила назойливая мысль. Второй танк полз прямо на него, он как завороженный глядел на это желтое пятно… Михал понял, что сейчас он встанет и пойдет на танк — по дрожащей земле, во весь рост, прекрасно видный тем, в башне танка. Пусть видят… Он приподнялся на руках — рот широко открыт, на искусанных губах запеклась кровь, — отбросил все мысли в сторону, знал только, что сейчас пойдет на танк…
За танками маячили каски пехоты, на поле уже четко были видны фигурки вражеских солдат. Ожил пулемет, рядом с ним, наготове, — боец с противотанковым ружьем, главное — сохранять спокойствие. Надрывное гудение танковых моторов все приближается, почему же молчат сорокапятки?! Кто-то из бойцов рядом с Кольским, не выдержав напряжения, вскочил, словно подброшенный трамплином. Поручник резко ткнул его рукояткой пистолета в живот, тот со стоном повалился на землю…
Наконец по танкам открыли огонь сорокапятки… Бойцы подняли от земли головы, рокот моторов был слышен по всей линии обороны.
— Спокойно, — сказал Кольский и скомандовал: — Короткими очередями — огонь!
Танк шел прямо на Маченгу. Михал выждал. Видел уже отчетливо, что машина в самом деле желтого цвета, видел, как она катится, спускается вниз по полю, становясь все ближе, ближе… Михал встал, теперь он был виден танкистам почти по пояс. Рукавом вытер слезы — он от напряжения плакал. Будь что будет!..
Связка гранат летит под гусеницы. Взрывная волна отбросила Маченгу назад, танк замер. Михал явственно увидел желтый язычок пламени, а затем из танка выпрыгнули три черные фигуры и бросились на землю. Маченга вырвал чеку из гранаты, не раздумывая бросил ее и спокойно ждал, пока рассеется дым. Убедившись, что немцы лежат неподвижно, он пополз к ним. Поле опять спокойно, оно серого цвета, в глубине полыхают пожары, слева строчат пулеметы, горит подбитый им танк… Маченга дополз до «своих» немцев; один из них лежал ничком, уткнувшись лицом в песок, другой, казалось, смотрел в небо, третий был еще жив… Михал приближался осторожно, все его внимание было сосредоточено на немце, наблюдавшем за ним. Танкист получил ранение в живот — это было видно сразу, комбинезон висел лохмотьями, — но он еще мог шевелить рукой, пробовал дотянуться ею до лежащего рядом автомата. Пальцы уже почти коснулись приклада, но немец опоздал… Маченга, наклонившись, ударил его штыком. Острие легко вошло в тело, из уст танкиста вырвался тихий стон…
Успех детектива вообще — это всегда успех его главного героя. И вот парадокс — идет время, меняются методы розыска, в раскрытии преступления на смену сыщикам-одиночкам приходят оснащенные самой совершенной техникой группы специалистов, а писательские и читательские симпатии и по сей день отданы сыщикам-самородкам. Успех повести «Грабители» предопределен тем, что автору удалось создать очень симпатичный неординарный образ главного героя — милицейского сыщика Станислава Кортеля. Герой Збигнева Сафьяна, двадцать пять лет отдал милиции, ему нравится живое дело, и, занимаясь поисками преступников, он больше доверяет своей интуиции, А уж интуицией он не обделен, и опыта за двадцать пять лет службы в милиции у него накопилось немало.
В повести говорится об острой политической борьбе между польскими патриотами, с одной стороны, и лондонским эмигрантским правительством — с другой.Автор с любовью показывает самоотверженную работу польских коммунистов по созданию новой Польши и ее армии.Предназначается для широкого круга читателей.
Збигнев Сафьян в романе «Ничейная земля» изобразил один из трудных периодов в новейшей истории Польши — бесславное правление преемников Пилсудского в канун сентябрьской катастрофы 1939 года. В центре событий — расследование дела об убийстве отставного капитана Юрыся, бывшего аса военной разведки и в то же время осведомителя-провокатора, который знал слишком много и о немцах, и о своих.
В 3-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли первые две книги трилогии «Песнь над водами». Роман «Пламя на болотах» рассказывает о жизни украинских крестьян Полесья в панской Польше в период между двумя мировыми войнами. Роман «Звезды в озере», начинающийся картинами развала польского государства в сентябре 1939 года, продолжает рассказ о судьбах о судьбах героев первого произведения трилогии.Содержание:Песнь над водами - Часть I. Пламя на болотах (роман). - Часть II. Звезды в озере (роман).
Книга генерал-лейтенанта в отставке Бориса Тарасова поражает своей глубокой достоверностью. В 1941–1942 годах девятилетним ребенком он пережил блокаду Ленинграда. Во многом благодаря ему выжили его маленькие братья и беременная мать. Блокада глазами ребенка – наиболее проникновенные, трогающие за сердце страницы книги. Любовь к Родине, упорный труд, стойкость, мужество, взаимовыручка – вот что помогло выстоять ленинградцам в нечеловеческих условиях.В то же время автором, как профессиональным военным, сделан анализ событий, военных операций, что придает книге особенную глубину.2-е издание.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
От издателяАвтор известен читателям по книгам о летчиках «Крутой вираж», «Небо хранит тайну», «И небо — одно, и жизнь — одна» и другим.В новой книге писатель опять возвращается к незабываемым годам войны. Повесть «И снова взлет..» — это взволнованный рассказ о любви молодого летчика к небу и женщине, о его ратных делах.
Эта автобиографическая книга написана человеком, который с юности мечтал стать морским пехотинцем, военнослужащим самого престижного рода войск США. Преодолев все трудности, он осуществил свою мечту, а потом в качестве командира взвода морской пехоты укреплял демократию в Афганистане, участвовал во вторжении в Ирак и свержении режима Саддама Хусейна. Он храбро воевал, сберег в боях всех своих подчиненных, дослужился до звания капитана и неожиданно для всех ушел в отставку, пораженный жестокостью современной войны и отдельными неприглядными сторонами армейской жизни.