Потом наступит тишина - [77]
Как же это случилось? Она не может припомнить того разговора, слова перемешались в ее голове…
«Скажи, что ты от меня хочешь?» — «Я уже сказал тебе четко и ясно». — «Но я не могу понять, неужели ты не видишь, как я к тебе привязалась, вот уже несколько месяцев разыскиваю тебя по всем призывным пунктам и воинским частям, никогда до этого не знала, что есть такая река Шварцер Шепс, и все-таки я здесь, увидела тебя издали и сразу же узнала, отыскала в толпе, бросилась тебе навстречу, сердце готово было выскочить из груди. Чего же ты хочешь? Разве что-то изменилось с тех пор? Я ведь не могла тогда, как и ты, поступить иначе, неужели ты этого не понимаешь? Неужели я должна расплачиваться?
За что? За мое молчание или за Адама? Впрочем, мой дорогой, я могу оплатить любой счет, только скажи, чего тебе от меня надо. Ты же, конечно, ни в чем не виноват. Пришел с Войском Польским и хвалишься своей порядочностью.
Но тебе хочется знать, была ли я любовницей Адама. Нет, этого ты не узнаешь… А почему это вдруг тебя интересует? Все вы одинаковы, нет, ты другой… Летом я встречалась с Адамом по вечерам, он поджидал меня в условленном месте, мы шли по узкой тропинке, затем сворачивали в сторону…
А знаешь, о чем говорил мне Адам? О чистоте… «Давай пройдем через это чистилище». А разве ты не требуешь того же самого? Вы оба слеплены из одного теста, очень похожи друг на друга. Это просто какое-то недоразумение, что ты стрелял в него, недоразумение, что не были вместе…»
Ева взглянула на часы, минуло половина двенадцатого — последний срок. Все, надо ложиться спать! А завтра опять все сначала: «Я — капрал Крачиньская, прошу выслушать меня…» Села на кровать, сняла сапоги, расстегнула мундир и расплакалась. Уткнулась головой в подушку, от плача стало легче, все лицо было мокрым от слез, думала лишь о себе, о своем одиночестве…
Скрипнула дверь, кто-то стоял на пороге, может, стоял уже давно, но она не слышала… Ева резко поднялась, приложила руки к глазам. Капитан медицинской службы Пиотровский был чуть навеселе, его массивная фигура покачивалась из стороны в сторону, ноги широко расставлены, а когда он дошел до середины комнаты, то оперся рукой о стол.
— Товарищ капитан…
— Ничего, ничего, дитя мое. Чего плачешь? Вытри глаза и забудь обо всем. — Движения капитана становились постепенно более уверенными, он подошел к кровати и пододвинул себе стул. — Ну рассказывай, мне можешь выкладывать все как есть. Тебя кто-нибудь обидел? Расскажи, а я уж устрою ему веселую жизнь!
Ева молчала. Она любила доктора Пиотровского: все в полку знали, что «бородач» — доктор носил ухоженную бородку — порядочный и, как говорил Крыцкий, «сердечный человек», а сейчас он казался ей просто забавным…
— Ну, — подбадривал он ее, — может, дать тебе валерьянки или брома? Прекрасные средства. Завтра будет тяжелый день, надо поправить свои нервы.
— Нет-нет, у меня все в порядке, просто паршивое настроение.
— Настроение? Отвыкай от этого, тут тебе не дом. На войне красивые девушки не имеют права хандрить. Вы ухаживаете за ранеными и помогаете здоровым. Что бы мы без вас делали? — Поднялся со стула, оттолкнув его ногой, и тяжело опустился на кровать. Погладил Еву по голове, затем осторожно заглянул ей в лицо.
— Товарищ капитан!
— Ничего, ничего, — пробормотал капитан. — Не сердись на меня, старика. Глаза у тебя чуть покраснели, но это ничего. Красивая ты, Ева, и все время в одиночестве. Я тоже одинокий. Ну не упирайся, дитя мое, я очень люблю тебя, давно о тебе мечтаю… Действительно, не хочешь? Мешаю тебе? Очень плохо, Ева, очень плохо… Ну ладно, ладно, не убегай… Сейчас уйду, уйду. И этот стул еще мешается под ногами.
Двенадцать часов ночи.
День второй — вторник
Светает. Солдаты тонут во мгле, по брусчатке грохочут колеса, на западе стоит тишина. Ночью высоты освещались ракетами.
Бойцы, тесно сгрудившись, стоят у домов. Да так и теплей. За ночь им не удалось отдохнуть как следует. Стиснув зубы, туго перетянутые ремнями, они равнодушно выслушивают команды офицеров. Что их ждет сегодня? Бойцы не думают об этом, не видят взятого вчера города в этой мглистой тьме; пытаясь согреться, поднимают воротники шинелей, засовывают руки поглубже в карманы, проверяя одновременно, не забыли ли захватить табак, трофейные сигареты, плитки шоколада, карандаш, зажигалку, бумагу для писем.
Из темноты постепенно вырисовываются контуры домов и крыш, на улице еще темно, но вдали уже просматриваются поля, луга, холмы. Каждая высота обозначена на карте цифрой, которую офицеры занесут в свои блокноты. Для них пространство носит более широкое понятие, они говорят о районе действий, направлениях и задачах. Перед их глазами предстанут луга и лес, когда небо наконец очистится, воздух станет прозрачным; и каждый следующий шаг будет стоить еще дороже. Они не вспоминают уже о тех, кто погиб вчера, и не задумываются о том, кого постигнет та же участь сегодня.
За городом над лугом стелется туман, но уже видны серые, какие-то одинаковые лица солдат. Один из них, Михал Маченга, огляделся по сторонам раз, другой, ища взглядом Граля, но потом вспомнил, что тот погиб. Он уже не грустил о нем, он равнодушно относился к жизни и поэтому вскоре думал уже не о Грале, а вспоминал вчерашнюю злость на Фурана. Все, кто шли вместе с ними, были похожи друг на друга, один Фуран отличался от них; вот Кольский, например, сразу видно, понимает, что такое война. Говорят: смелость. А что это такое? Никто ведь не сказал про Маченгу ни разу, что он смелый. Такой же, как и все, давно понял, что если надо, так надо. Но он хорошо помнит, как впервые увидел смерть…
Успех детектива вообще — это всегда успех его главного героя. И вот парадокс — идет время, меняются методы розыска, в раскрытии преступления на смену сыщикам-одиночкам приходят оснащенные самой совершенной техникой группы специалистов, а писательские и читательские симпатии и по сей день отданы сыщикам-самородкам. Успех повести «Грабители» предопределен тем, что автору удалось создать очень симпатичный неординарный образ главного героя — милицейского сыщика Станислава Кортеля. Герой Збигнева Сафьяна, двадцать пять лет отдал милиции, ему нравится живое дело, и, занимаясь поисками преступников, он больше доверяет своей интуиции, А уж интуицией он не обделен, и опыта за двадцать пять лет службы в милиции у него накопилось немало.
В повести говорится об острой политической борьбе между польскими патриотами, с одной стороны, и лондонским эмигрантским правительством — с другой.Автор с любовью показывает самоотверженную работу польских коммунистов по созданию новой Польши и ее армии.Предназначается для широкого круга читателей.
Збигнев Сафьян в романе «Ничейная земля» изобразил один из трудных периодов в новейшей истории Польши — бесславное правление преемников Пилсудского в канун сентябрьской катастрофы 1939 года. В центре событий — расследование дела об убийстве отставного капитана Юрыся, бывшего аса военной разведки и в то же время осведомителя-провокатора, который знал слишком много и о немцах, и о своих.
Геннадий Дубовой, позывной «Корреспондент», на передовой с первых дней войны на Донбассе. Воевал под командованием Стрелкова, Моторолы, Викинга. Всегда в одной руке автомат, в другой – камера. Враги называли его «пресс-секретарем» Моторолы, друзья – одним из идеологов народной Новороссии.Новеллы, статьи и очерки, собранные в этой книге – летопись героической обороны Донбасса. В них не найти претензий на заумный анализ, есть только состоящая из свистящих у виска мгновений жизнь на поле боя. Эти строки не для гламурной тусовки мегаполисов, не для биржевых игроков, удачливых рантье и офисного планктона.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
От издателяАвтор известен читателям по книгам о летчиках «Крутой вираж», «Небо хранит тайну», «И небо — одно, и жизнь — одна» и другим.В новой книге писатель опять возвращается к незабываемым годам войны. Повесть «И снова взлет..» — это взволнованный рассказ о любви молодого летчика к небу и женщине, о его ратных делах.
Эта автобиографическая книга написана человеком, который с юности мечтал стать морским пехотинцем, военнослужащим самого престижного рода войск США. Преодолев все трудности, он осуществил свою мечту, а потом в качестве командира взвода морской пехоты укреплял демократию в Афганистане, участвовал во вторжении в Ирак и свержении режима Саддама Хусейна. Он храбро воевал, сберег в боях всех своих подчиненных, дослужился до звания капитана и неожиданно для всех ушел в отставку, пораженный жестокостью современной войны и отдельными неприглядными сторонами армейской жизни.