Потом наступит тишина - [11]
— Спасибо, ночевать у вас я не буду, наша часть стоит неподалеку отсюда.
— Входите, пожалуйста, — сказала Зося Бжецкая. — Здесь все собрались.
Кольский шел как во сне. Когда остановился на пороге, в комнате воцарилась такая тишина, что слышен был даже скрип сапог; трое парней вскочили со стульев, он не видел их лиц — на диване сидела Ева.
— Да это же Кольский! — Она поднялась, подошла к нему — он продолжал торчать в дверях. — Ну, как поживаешь, Эдек? Я действительно очень рада…
Но тут голос девушки сорвался, она положила руки ему на плечи и поцеловала его в губы.
— Вот это сюрприз…
Он знал здесь всех: самый старший, в элегантном сером костюме, — это первый ученик в классе по алгебре, его школьный товарищ, Адам, с которым он вместе готовился к экзаменам на аттестат зрелости, второй, в офицерских сапогах, — это известный зубрила, Станислав, который мечтал стать учителем, а третий — замечательный футболист, школьный поэт, украшение всех торжественных вечеров, Анджей.
На Кольского сразу же нахлынули воспоминания, оказалось, что, хотя и прошло столько лет, он многое помнил, как сцены из давно прочитанной, найденной случайно на полке книги.
— Зося, — сказал Адам, — раздобудь какой-нибудь жидкости, надо отметить встречу с товарищем. Деньги есть?
— Зачем? — махнула она рукой. — Возьму у отца.
— Нет. От твоего отца не хочу. Сбегай вниз и купи.
Кольского засыпали вопросами. Все говорили одновременно, все, кроме Евы — она сидела молча, ни о чем не спрашивала, ничего не рассказывала.
Кольский принялся отвечать. Начал с лагеря в Сельцах[8], подробно описал царившую там атмосферу, потом долго рассказывал о битве под Ленино[9], где был ранен.
— Так ты сюда прямо из госпиталя? — перебил его Адам.
— Пробыл день в Люблине и получил направление в часть, расположенную недалеко отсюда.
— Тебе повезло…
— Какое там повезло… Лучше бы вернуться в свой полк…
— Значит, не видел еще освобожденной родины?
— Не видел.
Умолкли.
Эдвард глотнул водки. От нее разило самогоном, и он закурил, поскольку закусить было нечем.
— А где Владек? — вспомнил он вдруг.
Никто не ответил.
— Так что с Владеком? Погиб?
— Да нет, — сказала Ева. — Он окончил военное училище АК, был командиром нашей роты. А теперь сидит.
— Сидит? Почему?
Анджей зло рассмеялся. Водка ударила ему в голову, щеки горели, он щурил глаза, словно смотрел на яркое солнце.
— Не строй из себя невинного младенца, знаешь ведь, что вокруг творится.
— Перестань, Анджей! — резко оборвал его Адам.
— Почему? Разве он русский? Такой же, как и мы. Под Ленино? Я ничего не имею против твоего Ленино. Но мы сражаемся уже четыре года.
— Выпей!
— Хорошо, выпью. Он, видите ли, в мундире, с пистолетом на боку. А мы? Где твоя форма, Адам? Где твои звездочки?
— Все попадете в армию, — сухо сказал Кольский, — получите и звездочки, и пистолеты.
— В армию? Скорее туда, где Владек.
Зося Бжецкая подошла к пианино.
Пели все, только Эдвард молчал и смотрел на Еву. Рядом с ней сидел Адам. Кольский почувствовал горечь во рту, затянулся сигаретой — не помогло. Мерзкий самогон.
— Вчера в Люблине мне рассказали, — промолвил он вдруг, — что мои лучший друг Тадек погиб при захвате плацдарма.
— Хочешь, чтобы мы назвали всех погибших? Ева, налей водки!
— Итак, — заговорил Адам, — пришел с чужбины наш товарищ. Мы тебя приветствуем! Не жалей нас, Эдвард. Ты был там, а мы здесь. Так уж получилось, не наша в этом вина. Давай выпьем.
Наливая в стакан водку, Ева наклонилась к нему. Он сидел неподвижно, боясь пошевелиться.
— Скажи тост, Кольский.
— Я пью за то, чтобы… чтобы мы все вместе встретились в Войске Польском. Так надо…
— Надо? Кому?
— Анджей!
— Отстаньте от меня! Объясните нашему товарищу, с которым мы вместе, будучи еще несовершеннолетними, впервые хлестали водку, что теперь другие времена. Явился герой русских степей. Он — победитель. Он, а не мы.
— Анджей, не пей больше!
— Ева, перестань играть роль заботливой мамочки. Я не нуждаюсь в опеке. Наливайте.
выстукивала на пианино Зося Бжецкая.
— Вот именно. Такая уж паршивая польская доля, что все, о чем говорится в стихах или поется в песнях, как правило, сбывается. Солдат возвращается к своей девушке. Возвращается, и что же? Солдат уже не тот, да и девушка не та. Ты знаешь, чем занималась твоя Ева во время оккупации?
В стакане еще оставалась водка, и Ева выплеснула ее в лицо Анджею. Он вытер ладонью глаза, затем молча встал, подошел к окну, распахнул его и высунулся наружу, в темноту.
— Владек, — промолвил вдруг Адам, — оставался в лесу до конца.
— Перестаньте говорить о Владеке, — сказала тихо Ева, снова наполняя стаканы.
— Почему? Пусть знает…
— Зачем? Он же не поймет!
— Я понимаю. Значит, вы…
— Да с нами все в порядке. Владек получил автомат от советских солдат… а потом…
— Давайте танцевать! — крикнула Ева Зосе. И когда послышались быстрые звуки фокстрота, направилась к Кольскому. — Пойдем потанцуем.
— Нет.
Закружилась по комнате одна и уселась на полу возле пианино.
— Ева, хватит! — Адам встал со стула. — Иди домой.
— Не хочу! Здесь Эдвард.
Подбежала снова к Кольскому:
— Приехал! Вернулся! Пойдем потанцуем.
Успех детектива вообще — это всегда успех его главного героя. И вот парадокс — идет время, меняются методы розыска, в раскрытии преступления на смену сыщикам-одиночкам приходят оснащенные самой совершенной техникой группы специалистов, а писательские и читательские симпатии и по сей день отданы сыщикам-самородкам. Успех повести «Грабители» предопределен тем, что автору удалось создать очень симпатичный неординарный образ главного героя — милицейского сыщика Станислава Кортеля. Герой Збигнева Сафьяна, двадцать пять лет отдал милиции, ему нравится живое дело, и, занимаясь поисками преступников, он больше доверяет своей интуиции, А уж интуицией он не обделен, и опыта за двадцать пять лет службы в милиции у него накопилось немало.
В повести говорится об острой политической борьбе между польскими патриотами, с одной стороны, и лондонским эмигрантским правительством — с другой.Автор с любовью показывает самоотверженную работу польских коммунистов по созданию новой Польши и ее армии.Предназначается для широкого круга читателей.
Збигнев Сафьян в романе «Ничейная земля» изобразил один из трудных периодов в новейшей истории Польши — бесславное правление преемников Пилсудского в канун сентябрьской катастрофы 1939 года. В центре событий — расследование дела об убийстве отставного капитана Юрыся, бывшего аса военной разведки и в то же время осведомителя-провокатора, который знал слишком много и о немцах, и о своих.
События, описанные автором в настоящей повести, относятся к одной из героических страниц борьбы польского народа против гитлеровской агрессии. 1 сентября 1939 г., в день нападения фашистской Германии на Польшу, первыми приняли на себя удар гитлеровских полчищ защитники гарнизона на полуострове Вестерплятте в районе Гданьского порта. Сто пятьдесят часов, семь дней, с 1 по 7 сентября, мужественно сражались сто восемьдесят два польских воина против вооруженного до зубов врага. Все участники обороны Вестерплятте, погибшие и оставшиеся в живых, удостоены высшей военной награды Польши — ордена Виртути Милитари. Повесть написана увлекательно и представляет интерес для широкого круга читателей.
"Выбор оружия" — сложная книга. Это не только роман о Малайе, хотя обстановка колонии изображена во всей неприглядности. Это книга о классовой борьбе и ее законах в современном мире. Это книга об актуальной для английской интеллигенции проблеме "коммитмент", высшей формой которой Эш считает служение революционным идеям. С точки зрения жанровой — это, прежде всего, роман воззрений. Сквозь контуры авантюрной фабулы проступают отточенные черты романа-памфлета, написанного в форме спора-диалога. А спор здесь особенно интересен потому, что участники его не бесплотные тени, а люди, написанные сильно и психологически убедительно.
Рожденный в эпоху революций и мировых воин, по воле случая Андрей оказывается оторванным от любимой женщины. В его жизни ложь, страх, смелость, любовь и ненависть туго переплелись с великими переменами в стране. Когда отчаяние отравит надежду, ему придется найти силы для борьбы или умереть. Содержит нецензурную брань.
Книга очерков о героизме и стойкости советских людей — участников легендарной битвы на Волге, явившейся поворотным этапом в истории Великой Отечественной войны.
Предлагаемый вниманию советского читателя сборник «Дружба, скрепленная кровью» преследует цель показать истоки братской дружбы советского и китайского народов. В сборник включены воспоминания китайских товарищей — участников Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны в СССР. Каждому, кто хочет глубже понять исторические корни подлинно братской дружбы, существующей между народами Советского Союза и Китайской Народной Республики, будет весьма полезно ознакомиться с тем, как она возникла.