Поток - [8]

Из-за неё он совершал дурацкие поступки. Поступки, которые не только сокрушили его самого, но теперь грозили уничтожить и Совет. И Равнхов. И Имланд.

Ример принял клюв и сам превратил себя в раба. Этого не следовало рассказывать ни Ярладину, ни Линдри. Никто не должен узнать, что бывший ворононосец бессилен и отдан на волю Грааля.

Который был опаснее, чем думала Хирка. Он натравит их друг на друга, если придётся. Оставалось надеяться только на то, что набирн любит дочь. В его взгляде Ример заметил отцовскую гордость, а ещё твёрдое намерение идти по трупам.

Она считает меня таким же.

– Я знаю, кто ты есть и кем ты не являешься, ворононосец. – Линдри вновь наполнил чашки. Он говорил так, будто читал мысли юноши.

– Я больше не ворононосец. Я умер, это всем известно.

– Если позволишь, Ример Ан-Эльдерин… Ты рассказал мне, что произошло, а теперь я поведаю тебе о том, что думаю. Я вырос в этом городе и помню день, когда ты появился на свет. Это случилось не так уж давно.

– Уже почти двадцать лет назад, Линдри.

Старик улыбнулся. Морщинки протянулись от уголков глаз до самых висков.

– Дитя, которого все ждали. Всевидящий рассудил, что это дитя будет жить, а вот я посчитал, что мальчика ждёт непростая судьба. Только подумай, расти с таким грузом на плечах. В тот же день начали продавать амулеты с твоим изображением, ты знал?

Ример знал это слишком хорошо. Он ковырял ногтем зазубрину на чайной чашке. Было в ней что-то знакомое. Казалось, он и раньше пил из этой самой чашки. Он сделал ещё один глоток. В нос ударил резкий запах. Линдри же продолжал:

– Насколько я могу судить, ты вырос в клетке. В клетке, из-за которой весь остальной мир тебе завидовал, но клетка – она и есть клетка. Они сделали всё, чтобы ты стал таким, как они. Но вышло по-иному. У тебя хватило сил избрать собственный путь. Я поддерживаю далеко не все совершённые тобой поступки, но силы воли тебе не занимать, это точно.

Ветер выл за стенами дома. Линдри начал растирать ладони, как будто стоны сквозняка напомнили ему, как сейчас холодно. Затем возобновил рассуждения:

– О тебе много всякого говорят. Я и сам думал, что ты для нас потерян. Особенно после того, как явился сюда с той размалёванной дамочкой. С танцовщицей. Но в том случае тобой двигало не только желание молодого мужчины, так ведь? Я прожил три четверти века, Ример. Думаешь, я никогда не слышал о слеповстве? Я знаю, она что-то сделала с тобой. Можешь не рассказывать, что именно, но предполагаю, это было необходимо, чтобы последовать за Хиркой. И да, ты убил Свартэльда. Своего учителя. Но это было его выбором, не твоим. Тебя обманули. Кто бы поступил иначе на твоём месте?

Ример отвёл глаза. Лучше бы Линдри осудил его, а не проявил понимание.

– Ты молод. Хотел бы я сказать, что различить верное и неверное с годами становится легче, но это не так. Всё наоборот. Чем старше становишься, тем больше узнаёшь. А я видел столько ошибок и несовершенств, что понимаю, насколько непросто сделать правильный выбор.

Ример усмехнулся.

– Она говорит не так.

– Хирка выросла не в Эйсвальдре, в отличие от тебя. Ты сын Совета. Тебя никогда не учили поступать по совести. Ты вырос с убеждением, что что бы ты ни сделал, это будет правильно. Семьи – это закон, а закон – это семьи. И всё же ты ведёшь борьбу против самого себя и поэтому становишься хорошим мужчиной. Сильным мужчиной. Только такому под силу справиться, даже потеряв всё.

– И сильной женщине, – ответил Ример, почувствовав, как опустились его плечи. Он чокнулся чаем со стариком. Капля напитка упала на стол и скрылась в трещине на дереве ещё до того, как он успел её вытереть.

– Знаешь, почему она это делает, Линдри? Потому что считает, что остановит войну. Думает, что убедит слепых перестать жаждать Потока. Вот что пытается совершить Хирка. Она уверена, что своей трескотнёй превратит трупорождённых в миролюбивых овечек. Глупая девчонка… Она способна камень вывести из себя, и из-за неё набирны совсем лишатся разума.

Линдри попытался скрыть улыбку.

Ример допил остаток чая.

– Что?

– Благодаря ей в тебе проявляются лучшие и худшие качества.

Так и есть, но это больше не имеет значения. Хирка не принадлежит ему и никогда не будет принадлежать. Она выбрала другой мир, другую жизнь. Если они когда-нибудь встретятся вновь, это произойдёт на поле битвы. Но Ример не может сидеть сложа руки и ждать подобного исхода. Он должен действовать.

Только сперва нужно немного отдохнуть. Здесь. У стола.

– Даркдаггар контролирует Совет, Линдри. И армию.

– Да, я слышал, ты говорил.

– Но не Колкагг, а они – гораздо более опасное войско по сравнению с тем, которым располагает Маннфалла. Только они могут противостоять слепым. Даркдаггар не должен получить власть над ними, Линдри.

Ример попытался выразить свои мысли словами, но те ускользали от него, делались неуловимыми, как Колкагги. Чёрные тени вне пределов досягаемости Даркдаггара. Но насколько они сейчас преданы Совету? Кто занял место Свартэльда? И как они примут Римера? Мужчину, который убил собственного наставника? Их наставника.

– А я по-прежнему Колкагга? Что они думают обо мне?