Поток - [17]

После разговора с Колайлем беглянка из Имланда ощущала себя Наиэлем. Ненастоящим Всевидящим. Какую надежду, по их мнению, она несла с собой? Какую надежду, по её собственному мнению, она могла принести?

Хирка пригнулась под порывом ветра и посмотрела вниз, на лёд. Отряд уже давно шёл по замёрзшей реке, которая змеёй петляла по дну балки. Сначала было жутковато, но потом стало привычно глядеть вниз, в синюю глубину. Под ногами по льду во все стороны разбегались трещины. Замёрзшие пузырьки воздуха были похожими на облака. Некоторые из них находились совсем близко к поверхности, другие – далеко в толще льда. Хирке казалось, что она идёт по небу.

По берегам реки возвышались вертикальные скалы. Идти можно было только вперёд, но путь выглядел довольно безопасным по сравнению с труднопроходимой местностью, которую отряд уже преодолел. Холод и пустота. Становилось ясно, насколько полезно всё время иметь при себе шест.

Уни сбросила скорость, чтобы идти рядом с ученицей, и вообще редко позволяла той надолго оставаться в одиночестве. С каждым разом наставница становилась всё более напряжённой и требовательной, заставляя Хирку зубрить и повторять. Беспокойство Уни оказалось заразительным, хотя можно было догадаться, что на неё давит Скерри.

И те, кто ждёт дочь Грааля в Гиннунгаде.

– Ты же поняла разницу, да? Я о местоимении «я». Ты говоришь «оза» всем, кто ниже тебя по положению. Мне, например. Но общаясь с более высокими по статусу, нужно употреблять «оз».

Хирка рассмеялась.

– Тогда, думаю, обойдусь одним «оз».

Уни широко раскрыла глаза.

– Нет, нет! Всё наоборот. Ты меня не слушала? Ты Хирка, дочь Грааля, сына Рауна из…

– …дома Модрасме, я знаю.

Умонийский язык был сложным, но находил в наследнице Умпири отклик. Звуки давались ей просто, значение многих слов угадывалось. Казалось, это знание спало в Хирке с момента появления на свет.

Она подняла голову. Небо начало темнеть. Скоро появится озорное северное сияние насыщенного зелёного цвета. Лёд неподалёку издал протяжный треск. Никто, кроме рыжей девушки, не обратил на это внимания.

– Уни, почему мы не привязались друг к другу верёвкой?

– А зачем?

Хирка потопала по льду, чтобы наглядно показать смысл затеи. Как же глупо объяснять настолько очевидные вещи.

– А если что-то вдруг случится? Нас семеро. Если ты провалишься, остальные смогут тебя вытащить.

На щеках Уни проступили ямочки, но она не улыбнулась. Хотя Хирка обратила внимание, что ямочки появлялись и тогда, когда служанка испытывала раздражение.

– Верёвка означала бы страх перед тем, что может случиться. Демонстрировала бы неуверенность в том, что ты в состоянии со всем справиться сама. Показывала бы, что тебе нужны другие.

Хирка не ответила. Как она поняла, Умпири много в чём не нуждались. В оружии, например. Единственный, кто открыто носил лук, – это Колайль. Она догадывалась, что у Хунгля и Тилы есть ножи, но не видела их. Они не испытывали потребности в инструментах. Если бы Умпири питались как обычные люди, то наверняка не пользовались бы ложками. Ведь это означало бы, что они не могут самостоятельно поесть.

– А как же это? – Хирка подняла шест. – Разве это не показывает, что я боюсь быть погребённой под снегом?

Уни задумалась, но недолго.

– Это совсем другое. Посох демонстрирует, что ты знаешь о возможности схода лавины, но всё равно идёшь в опасное место.

Хирка разочарованно помотала головой. Наставнице было почти четыреста лет. Непостижимо. Неужели все живущие вечно становятся такими? Не способными испытывать страх? Ни в ком не нуждающимися?

Уни помахала рукой, чтобы привлечь внимание ученицы. В Имланде с этой целью Хирку ткнули бы локтем в бок.

– Смотри…

Они приближались к замёрзшему водопаду, который срывался с вершины скалы ливнем синих кристаллов. Скерри и Грид посовещались и опустили мешки на речную твердь, явно планируя остановиться здесь на ночёвку. Лёд снизу, водопад сверху.

Хирка выругалась про себя, жалея, что когда-то осудила расположение лагеря. Она сбросила мешок с плеч, отвязала скатанную палатку, потом нашла более или менее подходящее место на узкой полоске снега у подножия скалы и установила навес. Лишь там девушка ощущала свободу. Полоска ткани, отделяющая от остальных, – вот и всё. Но этого достаточно, чтобы Хирка стала самой собой и могла свернуться калачиком, а не демонстрировать остальным свои чувства. Однако быстро справиться с палаткой у неё не получалось.

Остальные установили свои шатры неподалёку. Хунгль и Колайль натаскали достаточно веток с места на горе, где случился оползень, чтобы развести небольшой костёр. Если бы рыжая полукровка не знала своих спутников, то подумала бы, что они собираются разжечь огонь ради неё. На самом же деле им, скорее всего, просто требовалось попить горячего.

Хирка взглянула на палатку, испытывая желание немедленно заползти в неё, но голод победил. Девушка вытащила нож, вышла на лёд, опустилась на колени и стала долбить отверстие. Сидевшие у костра Хунгль и Тила украдкой поглядывали на неё с берега. Тогда она повернулась к ним спиной и продолжила своё занятие.

– Что это ты делаешь? – раздался голос Колайля у путешественницы за спиной.