Потерянный среди домов - [25]

Нет нужды говорить, что все прошло не так, как мне мечталось. Там были другие ребята. И один из них, местный парень, все время прикасался к ней и не слишком-то старался быть со мной дружелюбным. Он был по-настоящему плотно сложен, как штангист или что-то вроде этого, и он все время прыгал с бортика и ходил с важным видом, демонстрируя огромные мускулы и эту штуку в плавках, здоровенную, как кулак. Я стесняюсь своей цыплячьей груди и того, что я тощий, так что я вообще не стал переодеваться. Просто сидел в тенечке, полностью одетый, и разговаривал с ее мамой. Трудно было поверить, что у такой старой вороны такие красивые дочки, но так оно и было. Дело в том, что, понаблюдав за окружающими, я обнаружил, что чувствую себя несколько дерьмово. Видя, как темноволосая девушка и ее сестра расхаживают в своих купальниках, я подумал, что никогда не смогу залихватски обращаться с девушками. Это все равно что пуститься вихрем по большому кругу и закончить в самом начале.

Так что через некоторое время я встал и ушел, но когда шел обратно вдоль канала, депрессия отпустила, и снова был приятный день, медленно плыли лодки, кто-то помахал мне с одной из них, я помахал в ответ, и к тому времени, как я выбрался на главную улицу, я уже чувствовал себя прекрасно, спасибо большое, очень хорошо.

Вернувшись домой, я немедленно позвонил Скарлет. Ее не было, и я подумал, что она где-нибудь с другим парнем. Я тревожился на этот счет весь вечер, названивал чуть ли не дюжину раз, пока наконец не напоролся на ее старика. Его голос звучал как будто он пьян. Я решил, что ему не стоит слишком доверять, эти выпивохи ничего не помнят, но все равно оставил ей сообщение, чтобы она мне позвонила. Это было важно. Он далее не знал, где она, что меня совсем достало. Хорош родитель, ничего не скажешь.

Она позвонила как раз перед обедом. Как только я услышал ее голос, тело мое расслабилось. И все равно я все еще не мог ничего с собой поделать.

– Значит, ты виделась с Митчем? – спросил я ни с того ни с сего, словно трахнутый сумасшедший, и в этот миг я поймал в зеркале свое отражение. Я выглядел несколько фантастически.

– Нет, – сказала она. – С чего бы это?

– Не знаю. Просто подумал.

– Действительно? – сказала она.

– Нет, нет, я просто подумал, вот и все. Может, вдруг наткнулась случайно на него?

– Нет, – сказала она, ее голос звучал по-королевски. – Мы с Митчем вращаемся в разных кругах.

Но понимаете, пусть все это была чушь собачья, но я почувствовал себя лучше, грудь отпустило.

– Значит, у тебя все в порядке? – сказал я. – Ты никого и ничего не встретила?

– Кого бы я могла встретить?

– Никого. Это просто любопытство.

– А ты?

– Вряд ли, – фыркнул я.

Мы поболтали еще и потом, чувствуя себя так, словно я только что свалил с плеч какой-нибудь гигантский школьный проект, я положил трубку. Иногда я думаю, что, если бы люди могли заглянуть мне в душу, никто бы меня не любил. Иногда невозможно поверить, как ты ужасен. Это заставляет в отчаянии мотать головой.

В настоящее же время продолжалось великолепное лето. Иногда мы ходили с другими ребятами на ту сторону озера покататься на водных лыжах. Или я отправлялся плавать под водой с маской и трубкой среди водорослей, на глубине солнечный свет становился золотым и религиозным. Но мной овладевало беспокойство, такое плавание щекотало нервы, я все время ждал, что кто-нибудь меня схватит, ухватит за голову, чтобы посмотреть, что происходит.

Иногда мы с Харпером даже играли в гольф. За озером были барахляные курсы гольфа, девять лунок, и каждый год старик продлевал нам членство – он хотел, чтобы мы играли в гольф, как и он. По пути обратно я увидел у причала Дональда Глендиннинга. Он лакировал каноэ для своего старика, кисть в руке, сам в рабочем комбинезоне, прямо посредине жаркого дня. Он всегда что-нибудь такое делал, этот Дональд, тер песком чертову доску, вычищал лодочный сарай. Я всегда чувствовал что-то вроде пустоты, когда оказывался рядом с ним. Как будто ожидал, что в один прекрасный день открою газету и узнаю, что он стал премьер – министром или чем-то вроде этого. Он был такого рода парень – победитель, и при том не козел.

Я широко помахал ему рукой.

В любом случае у меня не было склонности к гольфу. Несмотря на мой легкий стиль, я был полным неудачником, и иногда я так расходился, ударяя по верхушке или пропуская лунку, что готов был выбросить свои клюшки ко всем чертям.

Иисусе Христе, здесь, на поле для гольфа, было жарко, солнце так и палило. После того как я ударил по мячу и промахнулся, я направился прямиком в клуб, я хочу сказать, я практически расталкивал людей, чтобы пробить себе дорогу, чтобы купить холодного апельсинового сока. Я отошел назад, запрокинул голову и просто-таки вылил содержимое стакана одним махом себе в глотку. Готов поклясться Богом, никогда в жизни сок не был таким вкусным. Я даже не смог перевести дыхание, потому что разом влил это дерьмо себе в глотку.

Однажды утром мы с Харпером стояли в начале подъездной дорожки, болтая обо всякой ерунде и бросая камни в маленький ручей, который бежал по нашей земле. Мы убивали время.