Потерянный рай - [28]

— Там мне не нужна была помощь. Теперь ты, конечно, спросишь: почему.

— Почему — что?

— Почему я исчезла.

— Я спрошу, почему ты не давала о себе знать.

— Не имела возможности.

— Зачем же ты мне это пообещала?

— Я и еще кое-что пообещала.

— Что?

— Что разыщу тебя.

— Ерунда. То, что мы встретились здесь, — безумная, непредсказуемая случайность. С той же вероятностью можно было ожидать встречи где-нибудь в Киншасе. Кстати, а как ты попала в эту дурацкую, занесенную снегом деревушку? Я не знал, что ты умеешь массировать.

— Я давно умею. Научилась. Полезная профессия, помогает выжить в любом месте, в Австрии, в Австралии — везде. Это у вас безработным платят кучу денег, такая лафа не всем перепала.

— Но сюда-то ты как попала?

— Так вышло.

— Из-за мужчины?

Она взмахнула рукой, словно отбрасывая что-то.

— Мне вообще не очень важно, где жить.

— Ты и тогда говорила: «Мой дом — вся земля». Меня это поразило. — Он поднялся, взял халат. Ему хотелось сказать еще что-то, но он не знал что. — Дело в том, что я… я безумно в тебя влюбился.

— Да, ты выглядел зверски голодным.

— Тебе это показалось смешным?

— Наоборот. Ты напугал меня: слишком быстро все произошло. Буря и натиск, так сказать.

— Это, наверное, из-за праздника. Мне хотелось изменить свою жизнь…

Он мог бы продолжить: «…потому что я в тот вечер напился и все случившееся казалось мне страшно важным», но не стал.

— Да нет, это из-за крыльев. Не с тобой одним случилось такое. В тот вечер происходили удивительные вещи.

— Вовсе нет, с крыльями это никак не связано. Скорее с тем, что это был последний день. Назавтра я должен был лететь назад, вернуться к тому, чего больше не хотел. Это похоже… ты должна понять… если ты и сама тоже…

Он поднял глаза. Она холодно глядела на него, не отводя взгляда. И он почувствовал себя глупо.

— Если сама я тоже… — повторила она задумчиво и покачала головой. — Нет. Нет. Я слишком хорошо себя знаю. Это не имело смысла. Ты говорил, что можешь стать корреспондентом, а когда я объяснила, что не собираюсь долго оставаться на одном месте, ты сказал, что готов ехать за мной куда угодно, что тебе все равно, где писать. Видишь ли, я слыхала такие клятвы столько раз… не в точности такие, но… не важно. Моя жизнь никого не касается. И еще: я знала, что ты вернешься к своей любовнице и забудешь меня через несколько месяцев. Так оно, собственно, и случилось.

— Точно знала… почему же ты ни разу не позвонила?

— Не хотела рисковать. — И добавила, словно желая показать, что разговор окончен: — Ты еще долго здесь пробудешь?

— Завтра — последний день.

— Заканчивается курс?

— Выходит так. Мы еще увидимся?

Она заглянула в расписание:

— Нам нельзя встречаться с пациентами, но ты у меня записан на завтра. Так что до свиданья.

— До свиданья.

— Ты помнишь, — спросила она, когда он уже подходил к двери, — что я сказала тебе в конце той ночи?

Но он не помнил.

13

Чтобы смягчить горечь разлуки, Рената выдала им по лишней мисочке Lachsauflauf.[65]А доктор Крюгер, пока Эрик жевал свой хлебец, прочел ему напоследок краткую лекцию об осложнениях, случающихся при внематочной беременности. Но Эрик не вслушивался в жуткие медицинские подробности, мысли его витали далеко. В номере лежало письмо от Аннук, на которое не хотелось отвечать. Наступил вечер, снежные вершины за окном потемнели; надеясь, что безостановочно кружащиеся в мозгу мысли выйдут из него вместе с потом, Эрик отправился в сауну, потом доплавался в бассейне до смертельной усталости и вдобавок выпил горькой настойки Schlaf- und Nerventee,[66] всегда стоявшей на буфете в столовой, но стоило ему забраться в постель, как сон удалился в неизвестном направлении. Дома он принимал в таких случаях двойную дозу коньяку, но тут это было немыслимо. Вдобавок после настойки во рту осталась мерзкая горечь, от которой невозможно было избавиться. Она сказала неправду; все эти три года он ни на день не забывал ее. И не забудет никогда. Вернувшись домой три года назад, он буквально сходил с ума и долго ни с кем не мог общаться, особенно с Аннук.

— Я готова позволить тебе все, что угодно, по мне хоть целую армию шлюх перетрахай, но, ради бога, держись подальше от этой девчонки. Остался бы с ней, если она такая необыкновенная. Может, и тебе бы приделали крылья. Боже, что за несчастные существа эти мужчины. Стоит нацепить пару крылышек, спрятаться в шкаф — и готово. Но летать-то она не умеет. А трахаться, привязав за спину здоровенные картонные штуки, вряд ли удобно. Кстати, а как они их закрепляли? Резинками, крест-накрест?

14

Те же люди в том же месте.

Прежде чем улечься на стол, он спросил то, о чем заранее решил не спрашивать:

— Мы с тобой еще увидимся?

— Мы уже видимся. Так и не вспомнил, что я сказала тебе в конце той ночи?

Он не вспомнил. Хотя вся эта безумная ночь целиком запечатлелась в его мозгу: кромешный ад, океан, пожар, крылатые люди, выпивка, полицейские сирены и — жуткими призраками — ряды ободранных эвкалиптов.

— Ложись, пожалуйста.

Он подчинился. Мордой в стол особенно не поговоришь.

— Правда, странно, что тебе приходится меня массировать?

— О Господи. Это — моя работа. Расслабься, пожалуйста. Иначе от массажа никакой пользы.