Потерянный рай - [2]
Она перелистала книгу, задерживаясь взглядом на некоторых страницах. Книжка, хоть и небольшая, делилась на главы. А всякую главу приходится начинать с новой страницы, и для этого автору необходимы веские причины. Начать или кончить книгу всегда сложно, но то же самое относится и к каждой главе. Автор, кем бы он ни был, сильно рисковал. Она зажгла лампочку над головой, потом положила книгу рядом с собой, на этот раз вверх заголовком, но теперь мне мешали блики на глянцевой обложке; чтобы разглядеть наконец название, пришлось бы встать.
«Cruising altitude»[5] — мои любимые слова, означающие, что самолет наконец поднялся над облаками и мне, как всегда, показалось, что на их сверкающих холмах, которыми не устаешь любоваться, вот-вот появятся лыжники. С такой высоты мир кажется развернутой перед тобой волшебной скатертью, по которой можно странствовать бесконечно. Но она не смотрела в окно, она листала рекламный журнал авиакомпании, от конца к началу. Почти не глядя проскочила Сан-Паулу, задержавшись чуть дольше на огромном зеленом парке, и теперь, добравшись до живописи аборигенов, внимательно ее разглядывала, даже провела длинными пальцами по причудливо изогнутой змее на одной из картинок. Потом захлопнула журнал и тотчас заснула. Некоторые люди обладают завидной способностью мгновенно погружаться в сон. Одной рукой она придерживала книгу, другую, заложенную за голову, скрывали волосы. Меня обычно занимают головоломки, которые остальные даже не пытаются решать. Я был уверен, что наблюдаю кусочек интересной истории, которую мне никогда не узнать. Эту книгу не открыть, как и ту, что она придерживает рукой. Я погрузился в чтение предисловия к альбому фотографий кладбищенских ангелочков, а через час мы уже заходили на посадку в Темпелхоф. Внизу лежали серые кварталы Берлина, все еще отличающиеся друг от друга по обе стороны шрама, разрезавшего когда-то город. Она причесалась, взяла бумагу, в которую была завернута книга, и аккуратно сложила ее; мне это почему-то понравилось. И прежде, чем убрать книгу, на секунду замерла, держа ее так, что я смог прочесть заглавие.
Эту книгу вы сейчас держите в руках, а девушка вот-вот исчезнет из нее — вместе со мной. Ожидая багажа в длинном пустом зале, я видел, как она выбежала из дверей к встречавшему ее мужчине. И чмокнула его в щеку так же небрежно, как просматривала книгу, прочтя из нее лишь дарственную надпись, которую мне не удалось не только прочесть, но даже сочинить.
Багаж прибыл быстро, однако к тому времени, как я вышел, она успела нырнуть в такси вместе с тем мужчиной и исчезла. А я остался — с горсткой только что придуманных слов, посреди тесно обступившего меня города.
I
Th'Archangel stood, and from the other hill
To their fix'd station all in bright array
The Cherubim descended; on the ground
Gilding meteorous, as ev'ning mist
Ris'n from a river o'er the marish glides,
And gathers ground fast at the labourer's heel
Homeward returning. High in front advanced
The brandish'd sword of God before them blazed
Fierce as a comet; which with torrid heat,
And vapour as the Libyan air adust,
Begun to parch that temperate clime: whereat
In either hand the hast'ning angel caught
Our ling'ring parents, and to the eastern gate
Led them direct, and down the cliff as fast
To the subjected plain; then disappear'd.
John Milton, Paradise Lost, Book XII[6]
1
Жарким летним вечером молодая девушка покинула свой душный, пропахший жакарандой и магнолией дом в районе Жардэн. Здесь, в Жардэн, жили одни богачи, и слугам, которых они нанимали, приходилось приезжать издалека, но кого волнуют те два часа, которые потратят на дорогу от дома до работы садовник или повариха. Сан-Паулу — большой город. А в сезон дождей автобусы тащатся еще медленнее.
Итак, девушке захотелось покататься, она вышла из дому, села в машину матери, на полную катушку врубила тоскующую по нибелунгам Бьорк, совершенно не рифмующуюся с тропическим климатом. И покатила, со слезой в голосе, на грани истерики подпевая Бьорк, злясь не на кого-то, но на собственную беспричинную тоску.
Сперва по Набережной вдоль Тьете, потом — через реку, к кварталу Морумби, мимо домов нуворишей… и сама не заметила, как въехала в фавелы, и не в Эбу-Эку, но в гораздо более опасный Парайзополис, на самом деле вовсе не райское, а скорее адское местечко, и оттого еще более притягательное. Самой ей и в голову не пришло бы заехать туда, во всем виноват автомобиль, автомобиль и музыка. Автомобиль встал, и она очутилась, вместе со своим страхом и жалобным, молящим о пощаде голосом Бьорк, среди вонючих стен; лунный свет отражался в гофрированном железе, и голоса, смешавшись с деланным смехом, звучащим из дешевых телевизоров, приблизились и окружили ее, не позволяя ехать дальше. Все случилось быстро, так быстро, что она не успела опомниться, закричать от испуга или броситься прочь. Она не знала, сколько их было, и больше всего винила себя не за саму поездку, а за дурацкую игру воображения, помешавшую ей сопротивляться происходящему: ей показалось, что она погружается в черное облако. Что черное облако окружает ее. Конечно, она кричала, и, конечно, ей было больно, но, когда с нее сорвали одежду, она услыхала визгливый смех, которого не сможет забыть; в нем скопилась вся ярость и ненависть мира, никогда для нее не существовавшего, такая глубокая, что, провалившись в нее, можно было утонуть, исчезнуть навеки; этот смех и визгливые, истерически подбадривающие друг друга, задыхающиеся голоса останутся с ней навсегда. Они даже не стали убивать ее, просто бросили, как ненужную тряпку. И наверное, хуже всего было то, как исчезли, постепенно замирая вдали, эти голоса, возвращаясь к своей жизни, в которой она оказалась случайным мелким происшествием. После, в полиции, ее спрашивали, какого черта она забыла в том районе, и она понимала: ей хотят объяснить, что она сама во всем виновата, но она-то знала, в чем виновата: только в том, что ей привиделось облако, хотя ни одно облако не станет срывать с тебя одежду, для этого существуют мужчины, вламывающиеся в твое тело и твою жизнь и оставляющие тебя в растерянности, от которой не освободиться. От которой мне не освободиться, потому что я и есть та девушка, потому что здесь, на краю земли, я лежу рядом с мужчиной, черным, как те, другие; с мужчиной, не назвавшим себя, с мужчиной, которого я не знаю и от которого должна уйти. Не знаю, порядочно ли я поступаю. Что тут непорядочного? Да хотя бы вот что: он не знает, зачем понадобился мне. И никогда не узнает. Могу ему только посочувствовать.
Небольшой роман (по нашим представлениям — повесть) Нотебоома «Следующая история», наделал в 1993 году на Франкфуртской книжной ярмарке много шума. Нотебоома принялись переводить едва ли не на все европейские языки, тем временем как в родном его отечестве обрушившуюся на писателя славу, по сути поднимавшую престиж и всей нидерландской литературы, встречали либо недоуменным пожатием плеч, либо плохо скрываемым раздражением.Этот роман похож на мозаику из аллюзий и мотивов, ключевых для творчества писателя.
Сейс Нотебоом, выдающийся нидерландский писатель, известен во всем мире не только своей блестящей прозой и стихами - он еще и страстный путешественник, написавший немало книг о своих поездках по миру. Перед вами - одна из них. Читатель вместе с автором побывает на острове Менорка и в Полинезии, посетит Северную Африку, объедет множество европейский стран. Он увидит мир острым зрением Нотебоома и восхитится красотой и многообразием этих мест. Виртуозный мастер слова и неутомимый искатель приключений, автор говорил о себе: «Моя мать еще жива, и это позволяет мне чувствовать себя молодым.
«Ритуалы» — пронзительный роман о трагическом одиночестве человека, лучшее произведение замечательного мастера, получившее известность во всем мире. В Нидерландах роман был удостоен премии Ф. Бордевейка, в США — премии «Пегас». Книги Нотебоома чем то напоминают произведения чешского писателя Милана Кундеры.Главный герой (Инни Винтроп) ведет довольно странный образ жизни. На заводе не работает и ни в какой конторе не числится. Чуть-чуть приторговывает картинами. И в свое удовольствие сочиняет гороскопы, которые публикует в каком-то журнале или газете.
Действие романа происходит в 90-х годах XX века в Берлине — столице государства, пережившего за минувшее столетие столько потрясений. Их отголоски так же явственно слышатся в современной жизни берлинцев, как и отголоски душевных драм главных героев книги — Артура Даане и Элик Оранье, — в их страстных и непростых взаимоотношениях. Философия и вера, история и память, любовь и одиночество — предмет повествования одного из самых знаменитых современных нидерландских писателей Сэйса Нотебоома. На русском языке издается впервые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рассказ нидерландского писателя Сейса Нотебоома (1933) «Гроза». Действительно, о грозе, и о случайно увиденной ссоре, и, пожалуй, о том, как случайно увиденное становится неожиданно значимым.
Дед Федор не первый год намеревается рассказать автору эпизоды из своей долгой жизни. Но дальше «надо бы…» дело движется туго. Он плохой говорун; вот трактор — это дело по нему.
Хуторской дом был продан горожанину под дачку для рыбалки. И вроде бы обосновалось городское семейство в деревне, большие планы начало строить, да не сложилось…
После рабочего дня хуторской тракторист Тюрин с бутылкой самогона зашел к соседям, чтоб «трохи выпить». Посидели, побалакали, поужинали — всё по-людски…
Старуха умерла в январский метельный день, прожив на свете восемьдесят лет и три года, умерла легко, не болея. А вот с похоронами получилось неладно: на кладбище, заметенное снегом, не сумел пробиться ни один из местных тракторов. Пришлось оставить гроб там, где застряли: на окраине хутора, в тракторной тележке, в придорожном сугробе. Но похороны должны пройти по-людски!
Сельчане всполошились: через их полузабытый донской хутор Большие Чапуры пройдут международные автомобильные гонки, так называемые ралли по бездорожью. Весь хутор ждёт…
Что такого уж поразительного может быть в обычной балке — овражке, ложбинке между степными увалами? А вот поди ж ты, раз увидишь — не забудешь.
Голландский писатель Михил Строинк (р. 1981), изучая литературу в университете Утрехта, в течение четырех лет подрабатывал в одной из городских психиатрических клиник. Личные впечатления автора и рассказы пациентов легли в основу этой книги.Беньямин, успешный молодой художник, неожиданно для себя попадает в строго охраняемую психиатрическую больницу. Он не в силах поверить, что виновен в страшном преступлении, но детали роковой ночи тонут в наркотическом и алкогольном тумане. Постепенно юноша восстанавливает контроль над реальностью и приходит в ужас, оглядываясь на асоциального самовлюбленного эгоиста, которым он когда-то был.
«Текст» уже не в первый раз обращается к прозе Паскаля Брюкнера, одного из самых интересных писателей сегодняшней Франции. В издательстве выходили его романы «Божественное дитя» и «Похитители красоты». Последняя книга Брюкнера «Мой маленький муж» написана в жанре современной сказки. Ее герой, от природы невысокий мужчина, женившись, с ужасом обнаруживает, что после каждого рождения ребенка его рост уменьшается чуть ли не на треть. И начинаются приключения, которые помогают ему по-иному взглянуть на мир и понять, в чем заключаются истинные ценности человеческой жизни.
Роман «Пора уводить коней» норвежца Пера Петтерсона (р. 1952) стал литературной сенсацией. Автор был удостоен в 2007 г. самой престижной в мире награды для прозаиков — Международной премии IMРАС — и обошел таких именитых соперников, как Салман Рушди и лауреат Нобелевской премии 2003 г. Джон Кутзее. Особенно критики отмечают язык романа — П. Петтерсон считается одним из лучших норвежских стилистов.Военное время, движение Сопротивления, любовная драма — одна женщина и двое мужчин. История рассказана от лица современного человека, вспоминающего детство и своего отца — одного из этих двух мужчин.
Йозеф Цодерер — итальянский писатель, пишущий на немецком языке. Такое сочетание не вызывает удивления на его родине, в итальянской области Южный Тироль. Роман «Итальяшка» — самое известное произведение автора. Героиня романа Ольга, выросшая в тирольской немецкоязычной деревушке, в юности уехала в город и связала свою жизнь с итальянцем. Внезапная смерть отца возвращает ее в родные места. Три похоронных дня, проведенных в горной деревне, дают ей остро почувствовать, что в глазах бывших односельчан она — «итальяшка», пария, вечный изгой…