Потерянный осколок - [30]

Вместе с последними словами пришло долгожданное облегчение. Душа ушла ко Всезнающим. Груз отчаяния спал. Я тяжело вздохнула, все закончилось.

— Красивая песня.

— Какая песня, Малыш? — он повернул голову так, чтоб его лицо смотрело на мое.

— Которую ты пела. Я слушал ее, и мне становилось так хорошо и легко-легко.

Не могу в это поверить. Он услышал песню банши. Невозможно. Если только…

— Ваня, как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит, тебе плохо? — я лихорадочно начала ощупывать его, заглядывать в глаза и даже рубашку стянула. Он, на удивление, не сопротивлялся. Темень знает что! Он в порядке. Да и душа умершего уже ушла, а этот вроде с душой пока. Ничего не понимаю.

— А ты точно слышал песню, может, приснилось? — подозрительно присматриваюсь к нему.

— Услышь меня, уходящий. Покой свой душою прими. Голос мой для…

— Все-все поняла. Ты слышал, но как?

— Как? Ну, я уши не закрывал, а ты достаточно громко пела.

Я в прострации. Мало того, что это недоразумение меня не испугалось, так еще и песни мои слышит. Нет, он однозначно что-то уникальное, или ненормальное. Хотя, и то и другое.

— Знаешь, а я банши.

— Правда? — и только живой интерес, никакого ужаса и паники. Горгулья разорви меня. Где ж ты жил все это время, в подвале?

А ужаса я жду от него по одной простой и довольно древней причине. Около четырехсот пятидесяти весен назад нас, банши, заклеймили нечистью и приписали нам массовые убийства. Дескать, мы ради прихоти народ сотнями положить можем. А то, что этот народ воюет и сам себя вырезает, никого не волновало. Дошло до того, что наш крик расценивался как проклятие смерти. Будто мы сами кричим, когда нам вздумается, и убиваем того, кого захотим. Никто больше не верил, что банши лишь предсказывают смерть и оплакивают умерших.

Как следствие массового безумия, нас начали целенаправленно истреблять. Тогда-то я и вкусила жизнь в бегах. К счастью, эльфы, что светлые, что темные, не страдали суеверием, а почитали великих плакальщиц. Были еще водные народы, дриады и драконы, кто не поверил в чушь, что несли люди, орки, тролли и вампиры. Хотя, кто слушал вампиров, их самих нещадно вырезали. Были и те, кто просто избегал нас, например гномы и оборотни. Многие племена воинов также сохраняли нейтралитет. А вот маги свирепствовали. Именно из-за них нас так мало осталось. Меня как раз отряд таких фанатиков преследовал, когда глава тайной разведки Хрустальных лесов в засаде сидел. Я, если честно, вообще ничего не помню, до того момента как очнулась во дворце светлых. Мне рассказали, что один сильный некромант меня темной молнией по голове приложил. А принес мое бессознательное тельце именно глава разведки, который этих самых магов и спровадил с эльфийской территории. Первое время я даже не знала, что я такое. Просто Баск блок поставил, и я жила как обычный человек с огромной продолжительностью жизни. Спустя весен эдак десять, Светлый Владыка обновить блок забыл. Ну и начались мои мрачные будни. Тогда-то я и узнала, что я такое и чем мне это грозит. А грозило, ни много, ни мало, смертью, причем моей. Вот и ошивалась я у эльфов довольно часто. Уходила, проблемы находила и назад в эльфийские кусты, под рясу Владыки. Вот и сейчас путь держу все в те же кусты.

Рассвет. Можно подниматься и приводить себя в порядок. Ах да, на коленях белокурая голова. Прислушалась, спит. Ладно, итак всю ночь со мной возился. Пусть поспит, можно еще ват побездельничать, только вот ноги бессовестно затекли.

Стук в дверь. Ну и как прикажете мне открывать, я, между прочим, в одной рубахе до колен, на которых беспробудно дрыхнет тяжеленный маг. Стук повторился. Ладно, скромностью никогда не отличалась.

— Входите, — ручка опустилась, а дверь не шелохнулась. Еще одна попытка привила к полному игнорированию того, кто снаружи наглой дверью.

— Заперто, — раздалось с той стороны от деревянной упрямицы. Знаю, что заперто, сама приложила к этому руку.

— Я открыть не могу, — и ведь не соврала.

Недовольное фырканье, возня за дверью и вуаля, в проеме стоит одетый с влажными волосами, похоже, только после ванных процедур, Алкай. Рубашка липнет к еще влажному телу, очерчивая сбитые, рельефные мускулы и узкую талию. Растерянно смотрю на него, а он не менее удивленно на меня, и не двигается.

— Я… это…помешал? — и легкий румянец на щеках. Не знай я ситуацию, решила бы, что это он после ванны распарился, а так.

— Он спит, не помешал. Я его посреди ночи случайно разбудила, кошмар приснился, так он меня успокаивал, — и вот чего оправдываюсь? Голос и так позорно срывается.

— Ну да, кошмар, — хмыкнул огонек, — это тот, после которого у меня пол стаи перекинулись в людей и молиться стали? Тогда понимаю, почему он не спал, — спокойно пояснил Алкай.

— Э-э-эм… пол стаи?! — как-то не верится, неужели я так громко кричала. Наверное, нынешний покойник за пределами города был. Странно, я раньше так далеко на смерти не реагировала, только те, что в пределах одного тата от меня. Ой как это не хорошо.

— Да, красавица, мы в двух татах от города охотились, а тут такое. Не до охоты уже было. Особенно, когда убитого крестьянина нашли.