Потерянный Ковчег Завета - [82]

Она уселась в середине, а мы — по бокам. Девушка положила маленькую изящную ладошку мне на плечо и улыбнулась. Я попытался улыбнуться в ответ, но это было не так-то просто — мысли мои витали далеко.

Водителя беспокоила погода. Было пасмурно и душно, повсюду растекались лужи.

— Если пойдет дождь, — сказал он, — следующий самолет не сможет приземлиться, и вам придется остаться здесь.

Наша спутница захихикала и, поерзывая красивой попкой, заметила, что иногда самолет не может приземлиться несколько недель кряду. Только этого не хватало!

Грузовик выехал с посадочной полосы и полз подлинной траве через заросли пальмы-пандана. Карлик сообщил, что побеги пандана годятся в пищу, а раньше из них плели особые покрывала, которые обычно носили женщины племени.

Я не открывал боковое окно и попытался сосредоточиться на словах собеседника. Его жена гладила меня по щеке, а я прилагал все усилия, чтобы понять происходившее вокруг. Толпа, не прекращая приветственных и хвалебных песнопений, шагала за грузовиком, который величаво трясся в направлении Балимо.

В стороне, не принимая участия в процессии, шел еще один человек. Он нес на плече какое-то животное, завернутое в огромный лист, а в руке держал деревянное копье.

— Это у него валлаби, — пояснил водитель. — А сам он — учитель сельской школы. Дикие свиньи и валлаби — самое лучшее мясо. В деревне теперь многие не хотят есть свинину. Те гогодала, которые считают себя евреями. Так думают не все, но многие. Говорят, Ковчег Завета нашли. Вот как говорят. Я много раз слышал.

Он окликнул учителя. Тот предложил нам выйти и посмотреть его валлаби.

— Профессор из Англии хотеть этот валлаби. Он приехал достать Ковчег Завета, ясно? Ему хочется достать Горшок с огнем, ясно?

Учитель сказал, что если мне и вправду нужен валлаби, его принесут мне в хижину. И возьмут с меня не очень дорого. Если же я хочу увидеть Ковчег, то люди готовы отвести меня к лагуне. Они уже собрали все нужное: веревки, лопаты, шесты, чтобы отводить в сторону тростник и обороняться от змей. Более того — предыдущим рейсом прибыл из Австралии водолаз. Но прежде чем пойти к месту, где спрятан Ковчег, нужно всем собраться и обсудить план действий.

Грузовик двигался по неровной дороге: тут и там заросли высокой травы, наполненные водой рытвины. Вдруг водитель резко вывернул вправо, и теперь мы опять ехали по заросшей травой посадочной полосе.

— Тут лучше, — сказал он.

— В Хитроу бы такой номер не прошел.

Водитель вопросительно глянул на меня.

— Хитроу — аэропорт в Лондоне, — пояснил я.

— Строгие, наверное, у них порядки, — пренебрежительно заметил он.

Мы остановились на некоем подобии спортивного поля с деревянным строением с одного конца. Здесь опять оказались две шеренги встречающих; на этот раз люди держали не только флаги, но и пальмовые ветви и ветки каких-то других неизвестных тропических деревьев. У некоторых в руках красовались плакаты. Один из них гласил: «Да благословит Господь живущие в изгнании колена евреев (П Н-Г)».

Дальше передо мной предстала живая иллюстрация крайней нищеты: худющие маленькие дети, в основном мальчики, несли облезлые кастрюльки, керосиновые лампы и старый пластмассовый таз.

На грязных телах различались смазанные звезды Давида. За мальчиками шли двое мужчин и несли грубо намалеванный транспарант: «Братья по крови, мы устали жить в нищете. Пожалуйста, заберите нас домой скорее!» В конце этой толпы — размахивающей ветками и плакатами — я увидел несколько стариков, державших еврейский семисвечник.

— Забери нас, Богале, — просили они, — забери нас обратно!

Вечером состоялось собрание жителей деревни в большом молитвенном доме, который представлял собой бамбуковый помост на сваях под соломенной крышей. В середине тускло тлел костерок из бамбука. Вокруг собралось человек сто — обсудить цель моего визита. Им хотелось, чтобы я доказал их еврейское происхождение. В моем успехе никто не сомневался — ведь так предсказали их пророки. А вот когда я предоставлю израильским властям убедительные аргументы, а это несомненно случится, — что будет дальше? В конце концов, здесь, в Балимо, они живут, как им нравится, но вот будет ли правительство Израиля настолько к ним снисходительно? Где им жить в Израиле? Есть ли там дождевые леса? Кто оплатит им перелет и расселение? Разрешат ли им взять с собой луки и копья? На кого они там будут охотиться? Что будут есть? Водятся ли в Израиле валлаби?

Прения разгорались. Иногда случались и паузы — особенно ближе к концу, когда все начали уставать. И в тишине я слышал непонятный звук: «тук-тук». В трудах Чикагского герпетологического общества я прочел, что одна из местных змей издает как раз примерно такой звук.

Я посмотрел вверх — на соломенную крышу, потом стал пристально разглядывать бамбуковый пол, но ничего не увидел. Мне сделалось не по себе.

Потом мы отправились в приготовленный для меня домик на сваях. Его окружали пальмы, а вблизи свай торчали заросли бамбука — видимо, для удобства змей. Построили его несколько лет назад австралийские миссионеры, которые проповедовали в Балимо христианство. В комнате у меня было окно, забранное ржавой металлической решеткой. Над узкой и очень короткой койкой висела москитная сетка, в том месте, куда я мог бы вытянуть ноги — за пределами матраца, — зияла широченная щель. Я обрызгал комнату репеллентом и заложил щель в койке книгами. Домишко стоял в нескольких ярдах от воды. Мне посоветовали после захода солнца к воде не подходить. Там, мол, живут самые разные твари, и от них лучше держаться подальше.