Потерянные страницы - [16]

– Неужели и здесь необходима агентурная работа?

– Конечно же, это такой же рабочий процесс, как и тот, что проверяет лояльность в отношении трона и Империи, и не менее отточенный, чем в других областях.

– Почему Вы говорите со мной об этом? – Муза улыбнулся.

– Мой партнер должен быть осведомлен об этом, хотя через некоторое время с Вашей-то прозорливостью Вам не составило бытруда и самой разгадать эту игру.

Довольная его комплиментом, я тоже улыбнулась ему в ответ, мне всегда нравилось, когда Муза хвалил меня.

– Не очень-то осведомленный и лишенный тонкого вкуса зритель, – продолжил он, – часто становится жертвой такой, краем уха услышанной, оценки и навязанного ему эффекта. Согласитесь, что большинство находящихся в этом зале, такие, они завтра и послезавтра повторят то, что они «случайно» услышали в фойе илив буфете. Со временем Вы научитесь распознавать, кто из них жертва, а кто агент.

– Вы думаете, что я смогу сделать это? – я сказала это, скорее всего, в ожидании нового комплимента. Но он не подал виду и сказал:

– Безусловно, – ответил он коротко и продолжил, – тот человек, который когда-то внедрил метод распространения слухов…

– И кто это был?

– Его имя неизвестно, но это искусство существует вот уже тысячелетия и с каждым веком становится все изощренной. Но, тот, первый, возможно, и не задумывался о том, что кто-нибудь смогбы воспользоваться этим методом против честных, достойных и, действительно, способных деятелей искусства. Например, бездарных конформистов от искусства так часто противопоставлятьталантливым людям. Или, более того, в определенный моментпревратить такого в противовес таланту. Пусть лишь на какой-томомент, ибо подлинное искусство и истинный художник, хотьи позже, но все же найдет свою дорогу, когда настанет время переоценки человеческих ценностей Тогда будет легче отличитьчерное от белого. У мыслящего человека всегда наступает периодпереоценки, несмотря на его социальный статус и роддеятельности.

– Даже у деятелей искусства? – вставила я.

– Конечно, независимо от того, конформисты они или нет, этоособо чувствительные люди. Недооценка их способностей, или, что еще хуже – их игнорирование, сильнее пули бьет по их сердцуи разуму. Возможно, их и беспокоит возвеличение какой-то бездарности теми или инымиметодами, или разными уловками, ноэто ничто по сравнению с тем, что они испытывают, когда их трудобесценен – вот это для них действительно является тяжелейшейформой оскорбления. Как правило, возвеличиться у них меньше всего получается, тем более, если они не являются членами какого-либо клана, поэтому место действия остается за бездарными и наглыми людьми, которые нашли пристанище в стандартах, установленных правительством. Потому и получается, что с истинно талантливым художником, гениальным писателем, драматургом, режиссером или актером, свободным по характеру и сути своей, постоянно ведется борьба всеми возможными методами.

Вот в таких беседах и лекциях проходило время наших встреч, которые, в действительности были моими подготовительными курсами. И мне это нравилось, тем более, что эти лекции читал любимый мною человек. Эта подготовка преследовала еще одну цель. Как его младший партнер, я готовилась открыть свой салон, точно такой же, как у мадмуазель Жанет де Ламье в Тифлисе, но лишь с той разницей, что он не предназначался для разведки, а наоборот, салон должен был служить контрразведке. Хотя, пока это случилось, понадобилось еще немало времени для завершения моей подготовки.

Из дневников Юрия Тонконогова

В октябре 1905 года Петр Николаевич Дурново был назначен министром внутренних дел. А в ноябре того же года моего начальника назначили тайным советником при министре, и одновременно, заместителем начальника департамента жандармерии.

Все хорошо знали моего патрона, но я не могу сказать, что все были рады его назначению. Вообще-то, назначение инородца на такую высокую должность, да к тому же в министерство, можно сказать, было явлением неординарным. Несколько важных фигур министерства своей бестактностью или невежеством, а наверное, тем и другим вместе, проявили свое отношение к его назначению, но шеф не подал виду.

Когда нам были переданы дела нашего предшественника, то в глаза бросились незаконченные дела, что для контрразведки являлось весьма непривычным. В нескольких делах фигурировали фамилии таких людей, что это не могло быть оставлено без нашего внимания. По документам было видно, что расследование всех этих дел было прекращено под чьим-то давлением. Но полностью изъять эти дела из производства всё же не удалось, и поэтому те были лишь приостановлены. Потом делопроизводителя сменили, а начатое дело так и повисло в воздухе. В нескольких делах фигурировала фамилия одного такого человека, который, можно сказать, присвоил себе роль исполнителя первой скрипки. Мы знали, что у него издавна были напряженные отношенияс Дурново, поэтому мы не могли оставить эти дела без внимания. Этим человеком был генерал Рачковский, заместитель начальника Департамента полиции, который фактически управлял департаментом. Шефу не понадобилось много времени, чтобы разобраться в деле, кто к какому клану принадлежал, какой он имел вес и какими умственными возможностями располагал.