Потерянные поколения - [4]

– И неправильно понять, – договаривает за меня Мика. Мы обе знаем, что со мной произойдет в таком случае.

* * *

Профайлеры – настоящее воплощение Справедливости.

Их неожиданное возникновение походило на чудо, которое во многом упростило существование Арголиса. Если не обращать внимания на их седые волосы, то в своем обычном состоянии они даже похожи на силентов: профайлеры почти не говорят, и у них такой же отсутствующий вид. У них даже есть свои Смотрители, хоть профайлеры и более самостоятельны – за ними не нужно постоянно присматривать, как за силентами.

Но есть одно большое отличие: профайлеры способны считывать мысли и чувствовать эмоции окружающих. Если эмоции слишком сильны, профайлер даже может заговорить, озвучивая те мысли, которые он воспринимает.

Они присутствуют на всех тестах и экзаменах. Благодаря им появилась возможность раньше окончить Школу. Сейчас «последний Школьный год» – это всего лишь название. Продемонстрируй профайлеру, что освоил весь школьный курс – и можешь идти дальше. Но вот если проф посчитает, что ты схалтурил – добро пожаловать обратно на школьную скамью, тебе предстоит еще один последний Школьный год.

С появлением профайлеров изменились и взгляды на преступления. Теперь за одним и тем же незаконным поступком могут последовать совершенно разные меры наказания. Все зависит от того, почему человек нарушил закон, признает ли он свою вину и раскаивается ли в содеянном. Я читала, что раньше могли наказать невиновного, а настоящий преступник, наняв хорошего защитника, мог выйти на свободу. В Свободном Арголисе слово «правосудие» обрело свое истинное значение.

Конечно, почувствуй профайлер мое состояние, не случилось бы ничего непоправимого. Меня бы забрали помощники Справедливости и отвели в полицейское отделение Корпуса для разбирательства. На допросе профайлер бы выяснил, что я, конечно же, не имею никакого отношения к предателям-малодушным, ничего не замышляю против Совета, а всего лишь расстроена из-за письма.

Микелина слегка толкает меня локтем в бок, и я вздрагиваю от неожиданности.

– Извини, задумалась, – честно признаюсь ей.

Она толкает меня снова, улыбаясь.

– Ты все прослушала. Я говорила о том, что никто в Совете не обратит внимания на твои письма, пока кто-нибудь не пострадает.

– Я тоже думала об этом, – вздыхаю я. – Кажется, только несчастный случай заставит их задуматься… – И умолкаю. Пугающая мысль приходит мне в голову. – Подожди, Мика, ты же не предлагаешь…

Та даже поперхнулась от возмущения.

– Совсем спятила? Твои силенты… Да я переживаю за каждого из них!

Это правда – она заботится о моих силентах, залечивая даже безобидные царапины. Микелина уже спасла несколько жизней.

Но сейчас, помимо возмущения, я вижу в ее глазах нечто большее. После силентов, в чьи лица нужно всматриваться, чтобы уловить едва различимые проявления эмоций, обычные, здоровые люди кажутся мне слишком громкими. Их лица для меня как открытые книги, и я могу читать их. И мне не нужно быть профайлером, чтобы понять, что Микелина боится – я вижу этот страх на ее лице, вижу, как она боится, что однажды ей придется спасать Гаспара, своего старшего брата.

– Так что ты хочешь предложить? – интересуюсь я.

Мика хитро улыбается в ответ. Она напоминает мне о силенте, которого перевели в мою группу пару месяцев назад: оказывается, он приходится родственником Советнику по вопросам Справедливости. Улыбка Мики становится шире, когда она предлагает мне в следующем письме тонко намекнуть на то, что этот силент слишком неосторожен и может пораниться – ведь у меня такая большая группа, а глаз на затылке, чтобы уследить за всеми, нет.

– Или же напиши сразу Советнику по вопросам Справедливости, что беспокоишься о его родственнике, и он сам все сделает за тебя, – заключает Мика. И добавляет: – Хорошо я придумала?

Я улыбаюсь. «Так и сделаю», – хочу сказать Микелине, но тут громкий звук сирены заставляет меня вздрогнуть всем телом. Все, кто находится в столовой, начинают спешно подниматься из-за столов. Один гудок предупреждает о временном отключении электричества на уровне. Я бросаю взгляд в сторону Дины, которая уже выводит силентов. Замечаю, что Гаспар смотрит в нашу сторону. Киваю ему, и он уходит вместе с группой. Звук сирены повторяется, затем раздается еще раз. Мы с Микой переглядываемся.

Три гудка. Это значит, что через полчаса всем жителям Свободного Арголиса следует собраться в западном атриуме, в Просвете.

Три гудка обозначают публичную казнь.

* * *

Выход к Просвету находится недалеко от столовой, и я прихожу одна из первых. Запрокидываю голову, желая посмотреть наверх в надежде увидеть небо, – но прозрачный потолок атриума закрыт щитом. Его открывают только по праздникам.

А для меня праздник – возможность увидеть солнечный свет.

Просвет, западный овальный атриум, объединяет сразу несколькио уровней. Он достаточно большой, чтобы жители Свободного Арголиса могли собираться здесь. Или же это нас слишком мало, приходит мне в голову, пока я рассматриваю людей на других уровнях. Нет ни силентов, ни профайлеров – им незачем находиться тут. Зато Корпус повсюду – я узнаю форму рекрутов и курсантов. Их уровни уже почти заполнены, несмотря на то, что до казни остается еще минут десять. Балкон Министра еще пуст, как и весь уровень Совета.