Потерянные поколения - [2]

Процин, ядовитый газ, отравивший нашу атмосферу. Процин лишил их голоса и воспоминаний.

Силентов часто называют «погасшими», потому что в них угасли все эмоции, и они больше ничего не чувствуют. Но это не так. Проработав с ними четыре года, я научилась различать малейшие проявления их эмоций – они все еще есть, просто стали намного тише. Каждый день я стараюсь говорить с силентами как можно больше. Они не могут мне ответить – но, всматриваясь в их лица, я вижу реакцию – едва заметную, но я вижу ее, вижу, как они хмурятся или улыбаются.

Моя группа всегда работает в теплицах. Работа, которую они выполняют, важна не только для всего Арголиса, но и для самих силентов. Бездействие значительно ухудшает их состояние – они словно еще глубже уходят в себя, совсем переставая реагировать на окружающий мир. К тому же силенты не всегда осторожны и могут пораниться во время работы. Моя обязанность – наблюдать за ними, помогать им, направлять и защищать. Я стала Смотрителем в четырнадцать, сразу после Школы. Тогда эта группа силентов была немногочисленной, всего лишь пятнадцать человек, и мне помогал еще один Смотритель. Теперь, четыре года спустя, в группе двадцать три силента. А я одна.

Я проверяю, правильно ли сложен инвентарь, а затем, подняв руки, дважды хлопаю в ладоши. Это тоже сигнал – силенты выстраиваются в колонну по трое. Я окидываю их взглядом, проверяя, все ли на месте, и после этого мы покидаем теплицы.

Когда мы спускаемся на жилые уровни, у лифта нас встречает Дина – нескладная светловолосая девчушка. Ей почти четырнадцать, и она заканчивает последний Школьный год. Дина наблюдает за моими силентами в то время, когда они не заняты работой. Она даже живет в общем блоке вместе с теми силентами, у которых нет семьи. Дина еще не Смотритель, но собирается им стать.

И я уважаю ее за это решение.

Мы идем на ужин, и только у дверей столовой я вспоминаю, что оставила рабочий планшет в ящике стола. Очень не вовремя, ведь именно сегодня нужно зайти в техотдел на обязательную проверку. Поспешно извинившись перед Диной, бегу к лифту. Обычно я не страдаю забывчивостью, но сегодня явно не мой день. Я не могу позволить себе лишиться планшета: в нем все личные дела группы, все мои записи. Планшет достался мне чудом – с большим трудом выторговала его у Ефима, заведующего техотделом, пообещав, что каждый месяц буду приносить его на проверку.

Но мне пришлось выполнить еще одно условие – взять нового силента. «Я буду гораздо меньше беспокоиться о своей матери, если ее переведут в твою группу», – сказал тогда Ефим. И он не единственный, кто заметил, что я хороший Смотритель.

Подхожу к столовой. Девушка, проходящая мимо, задевает меня плечом. Сделав еще пару шагов, она останавливается и возвращается ко мне, улыбаясь. Мне приходится подавить желание закатить глаза – именно сейчас, когда мое настроение испорчено очередным отказом и я не желаю никого видеть, я встречаю Риту.

– А-арника-а, – протяжно произносит она, рассматривая меня. – Давно не виделись.

Под ее пристальным взглядом я ощущаю некоторую неловкость. О, могу представить, как выгляжу сейчас – после дня в теплицах даже умыться как следует не успела. Моя рабочая форма Смотрителя, сшитая из грубой зеленой ткани, уже сильно поношена и выцвела от многочисленных стирок. На ней заплаты и пятна, которые ничем не вывести – а новую форму я смогу попросить только в конце следующего месяца. На Рите же – легкий тренировочный костюм рекрута с эмблемой Корпуса на рукаве. Точно в таком же костюме ее подруга, которая подошла к нам и сейчас с любопытством разглядывает нас обеих.

– Не знала, что ты дружишь со Смотрителем, – обращается она к Рите.

– Мы учились вместе последний Школьный год. Ты иди, я тебя догоню, – рассеянно отзывается Рита, и ее подруга уходит.

Рита продолжает рассматривать меня.

– Почему ты застряла в Смотрителях? Ты же вроде хорошо училась в Школе… – В ее голосе звучит сочувствие, и, кажется, оно даже не притворное. – Отборочные тесты для вступления в Корпус не такие уж и сложные.

«Конечно. Тебя ведь приняли», – чуть не вырывается у меня, но я вовремя сдерживаюсь. Рита никогда мне особо не нравилась, но все-таки не стоит срывать на ней свое плохое настроение. Не она мне его испортила.

– Я проходила только распределительный тест после окончания последнего Школьного года. Меня определили к Смотрителям, и я решила остаться с ними. А от отборочных тестов Смотрителей освобождают, – терпеливо поясняю я.

– Но ведь ты сама можешь пойти. – Рита хмурится. – Приемная кампания продлится до конца этой недели, и здесь совсем рядом есть пункт тестирования. Меня послали забрать оттуда какие-то файлы, и я могу проводить тебя туда хоть сейчас, если ты…

– Я не хочу в Корпус, – перебиваю я ее.

Рита всплескивает руками:

– Как ты можешь не хотеть в Корпус? – На нас начинают оглядываться, и она понижает голос. – Ты же понимаешь, это… могут счесть малодушием.

Последнее слово она произносит совсем тихо. Бедная Рита. Я вижу – она боится этого слова. Боится того, что за ним может последовать, и это значит, что она не уверена в самой себе. Я хорошо помню, что ее взяли в Корпус года три назад – но она до сих пор в форме рекрута, новобранца. Я чувствую к ней что-то похожее на жалость.