Потерянные - [27]

— Наш новый наместный вэйн, Филипп Дронович и его матушка Ордосия Карповна Куликовы, — продолжила Тонечка.

Все захлопали. Вэйн поклонился так низко, что уткнулся цилиндром в Тонечкину грудь.

Тиса усмехнулась.

— Почему он не снимает шляпу? — шепнула благоговейно Ганна, не сводя взгляда со столичного красавца. И это рациональная во всех поступках Ганна? Куда дели подругу?

Тиса пожала плечами:

— Наверно, у него там кролик.

Тиса не удержалась от любопытства и оглянулась — все девушки и даже замужние матроны смотрели на вэйна с таким же восхищением. Вэйн тем временем понял свою оплошность. Он снял цилиндр, открыв взорам синий чуб, блестящий и шелковый, как у ребенка. На миг гости замерли, переваривая модный элемент.

— Прошу любить и жаловать, — обернулась к обществу Тонечка.

Как по команде гости поспешили знакомиться с вэйном и его матерью. Шумная толпа обступила приезжих. Ордосия Карповна держала спину неестественно прямо, словно проглотила дрын, и чинно кивала. Вэйн то и дело кланялся. И выходило это у него естественно и свободно. По-детски наивная широкая улыбка легко раскрывала губы Филиппа, как мотылек крылья.

Марика изнывала от нетерпения. Она прыгала на месте, чтобы разглядеть приезжего. Старушка Амалия поправила на носу очки:

— Когда ж этот вэйн выйдет-та?

— Бабуля, он уже представился! Смотрите, вон, с Флором Игнатьевичем разговаривает, — прокричала Марика.

Старушка прищурилась:

— Какой экстравагантный молодой человек. Надеть длинный халат и шляпу с пером. Ростом, однако, не вышел. Хм.

Марика принялась объяснять Амалии Валериановне, что она ошиблась.

— Не хочешь пойти представиться? — спросила Ганна Тису. По лукавому взгляду подруги Тиса поняла, что та что-то задумала.

Тиса отрицательно покачала головой.

— Пора бы тебе пересмотреть свое отношение к вэйнам, Тиса. Это предрассудки. Мы с бабушкой пойдем с Кошкиными. Может, поможешь бабулю довести?

Пришлось согласиться. Представиться собрались сразу после Горчаков. Но пробиться к вэйну оказалось не так просто. Самуил Горчак минуту тряс руку вэйна со словами «Идет страда, и ясная погода ох как нужна». Тамара Горчак не переставала тараторить, объясняя Ордосии Карповне, где находится их дом. Наконец Флор вернул вэйну его руку и сдвинулся с супругой в сторону. Филипп пошевелил пальцами, словно хотел убедиться, на месте ли. Но недовольства не выказал. Надо отдать должное красавчику, он был безупречно вежлив.

Кошкины подступились к столичным гостям. Следом за ними Тиса, Ганна и бабуля.

Настасья Ефимовна представила себя и мужа.

— Очень приятно, — тряхнул синим чубом в поклоне вэйн. — Настасья. Какое красивое имя.

— Спасибо, — зарделась Настасья Ефимовна. — Мы с мужем растим сад. Так что, если хотите попробовать самых вкусных яблок в Увеге, то милости просим.

— И яблочного сидра, — крякнул Никодим.

Филипп поблагодарил за приглашение, обещал им воспользоваться, как представится случай.

— Он такой обаятельный! Правда, девочки? — шепнула Марика.

Тиса закатила глаза, но даже она не могла придраться к вэйну. Филипп словно действительно искренне радовался каждому новому знакомству. Чего не скажешь о его матушке.

— А это наша дочь, Марика. Вторая наша дочь, Зоя, осталась дома с мужем. Легкое недомогание, — продолжила Настасья Ефимовна.

Вытянувшись, как ребенок на уроке, Марика восторженно рассматривала Филиппа.

— Какое милое дитя, — Ордосия Карповна снисходительно улыбнулась. — Однако я бы запретила своей дочери носить платье с подобным декольте.

Ордосия Карповна подняла орлиный нос. Уши Марики порозовели.

Настасья Ефимовна в растерянности оглянулась.

— Ма, оставь, — грациозно взмахнул кистью руки Филипп. — В Крассбурге я видел и более глубокие декольте на более юных девицах.

— Это отнюдь не красит тех девиц, — покачала головой Ордосия Карповна. — Скорее наоборот.

Тиса с Ганной переглянулись.

Никодим Кошкин взял за руку жену и отступил в сторону со словами:

— Познакомьтесь с друзьями нашей семьи. Амалия Валериановна, ее внучка Ганна и подруга моих дочерей Тиса. Амалия Валериановна бывший педагог Увежской гимназии. Ганна учитель словесности. Учит наших местных ребятишек читать и писать.

Тиса заметила, как Ганна поправила вырез на груди.

— Очень приятно, — Филипп поцеловал сухонькую руку Амалии Валериановны. Старушка при этом не сводила мутного взгляда с синего чуба вэйна.

— Да-а, — протянула Ордосия Карповна, рассматривая Амалию и Ганну. — Весьма похвально. Вы, должно быть, закончили училище? — обратилась она к Ганне.

— Нет, — Ганна пригладила рукав кофточки. — Все нужные знания мне дала гимназия.

— Тогда милочка, чему вы можете научить детей? Я уверена, что знания может дать только педагог с высшим образованием. Моего Филиппа учил самый дорогой учитель словесности в Крассбурге. Настоящий талантище!

Ганна потупила взгляд.

— Вашему сыну несказанно повезло, — встряла в разговор Тиса. И если бы не ее тон, Ордосия Карповна сочла бы ее слова за комплемент.

— Именно, — женщина окинула Тису с ног до головы. «Сейчас узнает меня», — подумала в ужасе Тиса.

Неожиданно помощь явилась от вэйна.

— Это любимая тема ма, — сказал он Тисе и улыбнулся так, словно просил прощение.