Потерянные боги - [6]

– Бабушку?

– Угу.

– Когда мама умерла, мы ее здесь похоронили, думаю, мне было лет семь. Это был единственный раз, как я видел мою бабушку. Но, скажу я тебе, впечатление она произвела. Как и это место. Понимаешь, до самого нутра пробрало. Всегда хотел вернуться сюда… Жить с ней. Но моя тетя… на самом деле она мне двоюродная бабка, сестра деда… Опекунство досталось ей. – Чет потряс головой. – Представляешь, я как-то даже из дома сбежал… Пытался добраться сюда.

– Что?!

– Ага, мне тогда было всего восемь или девять. Еще до того, как мы переехали в Джаспер, и уже тогда мне хотелось убраться подальше от тетушки с ее вечными проповедями. – Чет улыбнулся. – Успел двадцать миль проехать на своем детском велике, а потом меня догнал полицейский на лошади и привез обратно.

– Так ты не видел ее с тех пор, как тебе было семь?

– Нет.

– Ладно, а когда ты с ней в последний раз говорил?

Чет пожал плечами.

– Чет, она хоть знает, что мы едем?

«Она знает, – подумал он. – Я это чувствую». Но вслух он этого не сказал, потому что совершенно не представлял, как объяснить тот факт, что, хотя его бабушка ни разу с ним не связалась – ни письма, ни телефонного звонка, – у него было чувство, что все эти годы она была рядом.

– Думаю, что да.

– Ты думаешь, что да?

– Все будет в порядке. Увидишь.

Она опять взглянула на гротескных идолов на мосту.

– Ох, Чет… Не знаю я.

Он улыбнулся и медленно въехал на узенький мост. Внизу, футах в двадцати под ними, лениво текла широкая река. Триш подтянула ремень безопасности и поморщилась, потирая руку. Она порезалась о старую ржавую колючую проволоку, когда они перелезали через забор, чтобы угнать универсал, и вид у раны был неважный.

– Нужно хорошенько это продезинфицировать, как только будет возможность, – сказал Чет. – Не хватало только тебе столбняк заполучить или еще что.

– Давай для начала переберемся через мост, чтобы он не рухнул, а потом будем беспокоиться.

Он медленно поехал дальше, а мост скрипел под ними и ходил ходуном; доски трещали под колесами. Преодолев мост, они поехали дальше, через лес, по извилистому песчаному проселку, мимо заброшенных рисовых полей и вверх, по пологому склону холма. Когда они выехали на открытое место, Чет притормозил. Впереди, на вершине холма, стоял в окружении гигантских дубов старый, довоенный [1] еще дом. Его стены явно нуждались в покраске, но в остальном дом выглядел в точности так, как он его помнил, каким он являлся ему в сновидениях.

– Смотри, – сказала Триш, указывая на ту сторону поля. – Это здесь похоронена твоя мать?

Чет увидел несколько запущенных могил, с надгробными плитами, торчащими вразнобой из высокой травы.

– Да, это тут. Кажется, здесь похоронены все родственники со стороны отца. С тех самых пор, как они тут поселились. Где-то в конце тысяча семисотых.

Краем глаза он уловил движение – легкое перемещение теней среди деревьев, теснившихся позади кладбища.

– Чет, – шепот, плывущий по ветру. Сильно, как от удара, закружилась голова, и вдруг на него навалился страх, осев свинцовой тяжестью в желудке. Чет остановил машину.

– Что такое? – Триш тронула его за руку – и страх угас. – Милый, ты в порядке?

– Да… Все хорошо. Показалось, что привидение увидел. Только и всего.

– Вид у тебя и вправду такой, будто ты увидел привидение, – сказала она с улыбкой. Потом нахмурилась. – Ты ведь пошутил, да?

Чет пожал плечами.

– Может, и так. Насколько я слышал, тут много неприкаянных душ болтается. Место уж больно старое.

Она внимательно посмотрела на кладбище.

– Ну, это же будет интересно, правда? Увидеть настоящее привидение.

– Интересно, да. – Чет отпустил тормоза, и машина поехала дальше к большому дому на холме.

Припарковавшись на круговой дорожке перед домом, они выбрались из машины. Участок вокруг дома имел запущенный вид, но кусты у дорожки, ведущей к дому, явно недавно подстригали. Они уже было собирались подняться на крыльцо, но Триш вдруг остановилась.

– Посмотри, зачем бы это? – Она указывала на потрепанные, но все еще яркие шерстяные нити, которые вились между столбиков перил, пересекали лестницу. Тут и там на нитях виднелись крошечные серебряные колокольчики. Разноцветные нитки тянулись по обеим сторонам дома, исчезая за углом. – Странно все это.

Чет пожал плечами.

– В этих местах полно странностей. Еще увидишь.

Перешагнув через нитки, они направились вверх по лестнице. Распахнулась дверь. Чет различил за противомоскитной сеткой очертания фигуры.

– Здравствуй, Чет, – произнес тихий, такой знакомый голос.

– Бабушка?

Она толкнула затянутую сеткой вторую дверь и вышла на крыльцо. Выглядела она в точности такой же, какой он ее запомнил: элегантная женщина со снежно-белыми волосами, струившимися по плечам, по спине. В руке она сжимала простую черную трость, а платье на ней было очень простое, хлопковое, белого цвета. Ни драгоценностей, ни макияжа; ее лицо, губы, глаза – все было одинакового бледного тона. На правом виске выделялся круглый шрам величиной с монету. Чет вспомнил, как ребенком разглядывал этот шрам. Она сказала ему тогда, явно гордясь, что это след от пули. Сейчас она смотрела на него своими серебристо-серыми глазами, добрыми и немного грустными. И Чету казалось, что ему снова шесть, и все, что ему хочется – чтобы она обняла его, крепко-крепко. И, будто читая его мысли, она распахнула руки ему навстречу: