Потерянная любовь - [42]

У меня окончательно сносит крышу.

— Как ты назвал его?

— Ребекка, успокойся, — шепчет Гретта, пытаясь перехватить меня за локоть.

— Отстань, Гретта! Ну-ка повтори, как ты его назвал?!

— Животное, мутант, ходячий труп, — бездушно повторяет Тайлер.

В ту же секунду срываюсь с места и кидаюсь на него, всаживая шприц в бедро и нажимая на поршень. Тайлер успевает перехватить мою руку прежде, чем я волью в него полный объем этой дряни.

— Что? Что ты делаешь!!! — вопит Тайлер, отбрасывая меня в сторону одной рукой. Второй он судорожно трет место укола, словно это поможет вывести яд из его организма. Как бы не так!

— Ребекка! Нет! Ты убьешь его! — кидается ко мне Гретта, когда я уже почти накинулась на него во второй раз, чтобы уж точно всадить полную дозу.

Тайлер моментально теряет сознание и падает на пол, распластавшись как звезд.

— Что ты творишь?! Совсем с ума сошла?! Ты же чуть не убила его! — верещит Гретта.

— Очень жаль, что не убила! Он заслуживает смерти!

— Что же вы творите? — со слезами причитает Мастуф, еще сильнее вжимаясь в стену. — Тайлера! Что вы за звери такие?

На него никто не обращает внимания. Гретта проверяет пульс главного.

— Живой.

— Помогите мне связать его, — говорит Уолтер. — И уложить около кровати.

Через пять минут Тайлер напоминает бездыханный кокон.

— Гретта, иди в его кабинет и найди информацию о моем сыне. Я отправлюсь за оружием. Нам срочно надо уходить отсюда.

— Может, все не так страшно? — спрашивает Гретта.

— Хочешь посидеть и подождать, пока рейдеры придут к нам в гости? Я — нет, поэтому меньше вопросов, больше дела. Тайлер прав, нас действительно слышала вся высотка. А очень скоро его хватятся и пойдут искать. Лично я планирую в это время быть далеко отсюда.

Сажусь на кровать, укладывая в свой старый рюкзак скромные пожитки: что-то осталось от Эдель, что-то дала мне Гретта, плюс сохраненный шприц с тем, что в ту ночь они планировала мне вколоть. Что ж, снова в бега, снова постоянно ждать удара в спину, снова бояться каждой удлиняющейся тени.

Привет, паранойя, я так соскучилась.

Руки трясутся. То ли от злости, то ли от понимая, что произошло за прошедший час.

— Ребекка, собери в аптечку все, что может пригодиться: бинты, антибиотики, антисептики, шприцы, — распоряжается Гретта на ходу, убегая из квартиры.

— У меня в одном доме есть небольшой тайник, который я пополнял в вылазках, — замечает Уолтер, заново перебинтовывая свою ногу. — Складывал туда потихоньку патроны, пистолет. Старался делать таким образом, чтобы не сильно было заметно пропажу при моем возвращении. Говорил, что встретился с заразными, животными, кем угодно. Никто особо и не спрашивал.

— Ты уверен, что он еще на месте?

— Нет, не уверен. В последнюю с Алексом вылазку я не рискнул туда идти.

— Не доверял ему? — выплевываю ему в лицо.

Уолтер смотрит на меня, как на идиотку.

— Да, не доверял. Потому что я очень долго готовил себе почву для побега, чтобы разом поставить ее под удар. Припасы там тоже немного есть, — Уолтер чешет затылок, прикидывая, на сколько их хватит. — Будем охотиться. Вы же с Алексом как-то выживали, вот и мы сможем.

— А как же он? — кивает на Мастуфа, который старается максимально раствориться в стене. От того, что о нем вспомнили, Мастуф вздрагивает и быстро качает головой из стороны в сторону.

— Я ничего не слышал, ничего не знаю. Мастуф не глупый, Мастуф не враг сам себе.

— Вот и молодец, — говорит Уолтер, скрываясь в дверях. — Меньше знаешь, дольше живешь.

23

Алекс

День клонится к завершению, окрашивая небо густыми темными мазками. Одна за другой зажигаются холодные звезды. Прохладный ветер теребит растрепавшиеся волосы, бросая их на лицо.

Шоссе виляет, убегая вперед серым полотном, сплошь и рядом покрытым старой прошлогодней листвой и травой. После привала мы с Джанин обозначили ближайшее поселение для проверки. Завтра уже должны дойти до него.

— А где мы будем спать? — внезапно спрашивает моя попутчица, догнав и поравнявшись со мной. — Нам же надо переночевать где-то.

— Собираешься спать в открытом поле?

— Нет.

— Тогда придется идти всю ночь до тех пор, пока мы не найдем нормальное место для ночлега.

— Не люблю передвигаться ночью, страшно.

— Чего теперь бояться-то? — спрашиваю скорее у себя, чем у нее. — Зараженных? — развожу руки в стороны, сделав поворот вокруг себя. — Оглянись! На ближайшие километры никого нет, кроме нас!

— Браконьеров я боюсь! Мародеров и прочих. Даже не смотря на то, что я заражена, я все еще боюсь умереть, знаешь ли. Еще есть дикие животные, собаки, медведи.

— У нас есть пистолет. К тому же, ты сама говорила, что раньше передвигалась по Ноун-Тауну только ночью. В чем теперь проблема?

— Одной пулей уложишь целого медведя? Сколько у тебя патронов-то?

— На тебя хватит, если будешь слишком много болтать.

Джанин обиженно поджимает губы и отворачивается. А что? Я не обещал ей светские беседы и хорошее отношение. Сама решила пойти со мной, нечего теперь пенять.

Дальше мы идем молча. Звенящая вокруг тишина, разрезаемая иногда далеким взмахом крыла ворона, давит на мозг. Лишь звук шагов Джанин за моей спиной напоминает, что я не один и не оглох.