Потаенного смысла поимка - [10]

Вперёд поглядишь – всё далече, далече.

Там что-то, о чём ещё не было речи,

Что даже представить себе нелегко.

Всё дали и дали. Простор и простор.

Одно пережито, другое маячит,

А то, что сегодня смеётся и плачет,

Увлёкшись далёким, не вижу в упор.

«И птица в воздухе парила…»

И птица в воздухе парила,

Но я об этом говорила.

Лучилось небо, свет лия,

Но и о нём сказала я.

Под небом серебрилась речка,

И для неё нашла словечко.

Но слышу я в который раз:

«Ещё, ещё скажи про нас».

«Я копуша. Я долго вожусь…»

Я копуша. Я долго вожусь.

Видишь, я допоздна не ложусь,

Видишь, медленно как просыпаюсь.

Не сердись, что так долго копаюсь,

И не ставь мне всё это в вину,

Это я просто время тяну.

Может, если возиться, копаться,

Будешь век в волнах жизни купаться.

«А вот и ещё одна дивная краска…»

А вот и ещё одна дивная краска —

Болотная светло-зелёная ряска.

Да разве она не достойна холста?

И ждущего строчек пустого листа?

Да разве она не должна быть любима?

А я проходила всё мимо и мимо.

«Все, как в облаке, в чём-то своём…»

Все, как в облаке, в чём-то своём.

О своём говорим и поём,

О своём и грустим, и мечтаем,

И любимый свой томик листаем.

Каждый в облаке плотном, густом,

И нельзя попросить о простом:

В чьё-то облако переселиться,

С кем-то хоть на мгновение слиться.

«Я уснула одна, а проснулась другая…»

Я уснула одна, а проснулась другая,

Хоть глядела в окно та же синь дорогая,

Узнавая и не узнавая меня.

Что мне ждать от себя и от нового дня —

Небывалого взлёта, находки, пропажи?

Так таинственно всё, сердце ёкнуло даже.

«Давай я поделюсь с тобой…»

Сыну Илюше

Давай я поделюсь с тобой

Вон той полоской голубой,

Вот этим воздухом прозрачным,

Вот этим деревцем невзрачным,

Тропой, что под ногой вилась,

Строкой, что только родилась.

«У музы моей на лице конопушки…»

У музы моей на лице конопушки.

То в чаще живёт она, то на опушке,

То возле кормушки, то возле пруда.

И что ни диктует мне – всё ерунда:

Ни сложных метафор, ни умных наречий,

А просто обычный язык человечий.

«А снег – он лёгок на помине…»

А снег – он лёгок на помине.

Сверкает он на мне, на сыне,

На ветках дуба и ольхи

И на листочке, где стихи

Мои о том, как снег кружился

И, покружившись, спать ложился.

«Удивительно, как это всё сочинили…»

Удивительно, как это всё сочинили!

Например, эту рощу соседнюю или

Близлежащее озеро, светлые дали,

Небеса сочинили и цвет угадали

Мой любимый лазурный с оттенком молочным.

В этом дивном пространстве, что кажется прочным,

Только с нами, пожалуй, беда. А точнее,

Надо, чтобы мы были немного прочнее.

«А мне бабуля мажет жиром щёки…»

А мне бабуля мажет жиром щёки,

Чтоб не замёрзли. Я иду гулять.

Мир детства моего такой далёкий.

Мороз и солнце. Мне, наверно, пять.

Мороз и солнце. Новенькие санки

Перевернулись. Велика беда!

Всё с тех времён – и чаянья, и ранки,

И крылышки прорезались тогда.

«Спроси, чем я жива. Отвечу, что люблю…»

Спроси, чем я жива. Отвечу, что люблю.

Спроси, чем я жива. Отвечу, что любима,

Что наступивший день я, как умею, длю

И что душа моя, как куст, неопалима.

Скажу, что жизнь моя есть чудо из чудес,

Что я сама себе завидую всё время.

А ведь она могла страшить, как тёмный лес,

И безнадёжный бред, и пагубное бремя.

«А меня не учили стареть…»

А меня не учили стареть,

А меня умирать не учили.

Луч небесный однажды вручили

И велели сиять и гореть

Каждый год, каждый день, каждый час,

Не дымя, не чадя, не сгорая,

Вопреки, несмотря, невзирая,

Освещая и тех, кто погас.

«Запнуться бы, забыть бы слово…»

Запнуться бы, забыть бы слово,

Которое давно не ново,

И плавно льющуюся речь

Прервать, не дав ей дальше течь,

Потом в смущении великом

На языке каком-то диком

Заговорить, но так, чтоб вдруг

Преобразилось всё вокруг.

«Наплывы нежности немыслимой такой…»

Наплывы нежности немыслимой такой.

С ней справиться я даже не пытаюсь.

К твоей щеке прижмусь своей щекой.

Мне хорошо, когда тебя касаюсь.

Мне хорошо. И если уж хотеть

Чего-нибудь, о чём-нибудь молиться,

То лишь о том, чтоб было так и впредь,

Чтоб дальше длилось то, что нынче длится.

«День так светел и тих. Я его не хочу отпускать…»

День так светел и тих. Я его не хочу отпускать.

Буду воздух его пить по капле, как через соломку.

Все картинки его буду любящим взором ласкать:

И глазурный сугроб, и на дереве снега бахромку.

День младенчески чист и прозрачен. И всё ещё мой.

Как его ублажить, чтоб ему уходить не хотелось?

Может, радуясь свету, от счастья светиться самой?

Боже, сколько снежинок весёлых на праздник слетелось!

«Всё в воздухе есть. Надо лишь отыскать…»

Всё в воздухе есть. Надо лишь отыскать,

Однажды нащупать и не отпускать.

Рисунок, и строчка, и песенка эта

Таилась и пряталась в воздухе где-то.

Художник, который нас так одарил,

Нащупал всё это, а не сотворил.