Потаенная девушка - [10]

Видя, что их мир умирает, древние обитатели Новой Пасифики в свои последние дни сосредоточили все силы на том, чтобы оставить после себя памятники – воспоминания о своей цивилизации. Понимая, что не выживут на солнце, которое становилось все жарче и жарче, они воплотили свою шестигранную симметрию во всей окружавшей их живой природе в надежде на то, что какие-нибудь виды выживут и станут живыми отголосками их городов, их цивилизации, их самих. В этих развалинах они спрятали записи, воспроизведение которых начнется при обнаружении чего-то такого, что было изготовлено, состарилось, покрывшись многими слоями более поздних наложений, но тем не менее было сохранено, поскольку к нему относились как к чему-то ценному, и в этом случае будут разумные основания ожидать, что обладатель этого предмета умеет чувствовать историю, уважительно относится к прошлому.

Оуна думала о детях, напуганных, не понимающих, почему мир вокруг горит. Думала о застывших влюбленных, с сожалением признающих неумолимую реальность, вторгающуюся в их личный мир. Думала о тех, кто старался изо всех сил сохранить во Вселенной хоть какой-то след своего существования, несколько знаков, напоминающих о том, что они здесь прошли.

Прошлое, постоянно возвращающееся назад, превращало будущее в слои патины.

Оуна вспомнила обнаженные лица мисс Корон и других Учителей и впервые увидела их выражение в новом свете. Не высокомерие заставляло их так смотреть на своих учеников, а страх. Они оказались выброшены в этот новый мир, где не могли жить, и отчаянно цеплялись за свое прошлое, так как понимали, что на смену им придет новая раса, люди Новой Пасифики, а они останутся жить лишь в воспоминаниях.

Родители боятся, что дети забудут их, не будут понимать.

Подняв маленькую бронзовую лопатку, Оуна лизнула ее кончиком языка. Поверхность оказалась сладковато-горькой, пахнущей давно умершими благовониями, жертвенными приношениями, следами бесчисленного количества жизней. То место, где пар очистил патину, рядом с высеченными древними символами, имело форму маленького человека, сверкало свежестью и новизной, будущим и в то же время прошлым.

Поднявшись с земли, девушка сорвала несколько гибких ветвей с ближайшего белодрева и аккуратно сплела из них венец с двенадцатью торчащими ветками, похожими на щупальца, похожими на волосы, похожими на оливковые ветви. Ее костюм был готов.

Это была лишь одна мимолетная сцена, увиденная сквозь туман неведения, несколько образов, которые Оуна с трудом могла понять. Возможно, эти образы были идеализированными, сентиментальными, искусственными – и все же разве не было в них жилки достоверности, неоспоримого семени любви к народу, чье прошлое что-то значило? Девушка намеревалась показать: теперь она понимает, что копание в прошлом – это процесс понимания, процесс поиска смысла во Вселенной.

Ее тело представляло собой амальгаму биологического и технологического наследий двух видов, и само ее существование являлось кульминацией устремлений двух народов. В ней соединились «Оуна земная», «Оуна ново-пасификанская», «Оуна-бунтарка» и «Оуна послушная», а также все предыдущие поколения, уходящие в бесконечность.

Пропитанная воспоминаниями и начинающая прозревать, дитя двух миров, она шла по поросшим лесом курганам в сторону Купола, держа на ладони поразительно тяжелую лопатку.

Демон Максвелла

ФЕВРАЛЬ 1943 ГОДА

Заявление на получение разрешения уехать, центр перемещенных лиц «Тьюл-Лейк»

Имя и фамилия: Такако Ямаширо

Вопрос № 27: Готовы ли вы служить в вооруженных силах Соединенных Штатов и участвовать в боевых действиях, если вам прикажут?

Я не знаю, как ответить на этот вопрос. Я женщина и не пригодна для войны.

Вопрос № 28: Готовы ли вы принести клятву безоговорочной преданности Соединенным Штатам Америки, и верой и правдой защищать Соединенные Штаты от любых нападений со стороны внешних и внутренних сил, и отречься от присяги японскому императору и всем прочим иностранным правительствам и организациям?

Я не знаю, как ответить на этот вопрос. Я родилась в Сиэтле, штат Вашингтон. Я никогда не давала никаких клятв японскому императору, так что мне не от чего отрекаться. Я готова принести клятву безоговорочной преданности своей родине, после того как моя родина освободит меня и моих родных.

АВГУСТ 1943 ГОДА

Такако шла по дороге, прямой как стрела, к скоплению административных зданий. По обеим сторонам тянулись одинаковые приземистые бараки, каждый из которых был разделен на шесть комнат, в каждой комнате – по семье. На востоке вдалеке возвышалась округлая гора Абалон. Такако попыталась представить себе, как с ее вершины выглядит правильная геометрическая сетка лагеря: подобно изображениям «уравновешенного порядка» древнего периода Нара[8], которые в детстве ей показывал в книге отец.

Поскольку Такако была в простом белом хлопчатобумажном платье, легкий ветерок спасал ее от августовской жары севера Калифорнии, но она скучала по влажной прохладе Сиэтла, бесконечным дождям в заливе Пьюджет, смеху друзей и горизонту, не ограниченному сторожевыми вышками и оградой из колючей проволоки.