Катя тихонько положила на стол последний лист записок и сквозь слезы посмотрела на Димку. Он дочитал раньше ее и теперь сидел серьезный, задумчивый.
— Что же нам делать? — растерянно спросила Катя. — Может быть, в милицию позвонить? Или в «Пионерскую правду» написать?
— Напиши, конечно, — ответил Димка и, открыв шкаф, начал вынимать из него разные вещи: рюкзак, джинсы, непромокаемую куртку, кеды… Из стола вытащил старенькую, видавшую виды рогатку, подергал резину…
— Где-то у нас топорик был. Туристский. Не помнишь, куда мы его задевали?
— На кухне. А зачем тебе? Мы же звонить хотели?
— Звонить, писать — не мужское это дело. И не рыцарское. Эх, мне бы товарища такого, как Задира!
— Не ходи, Димка! Ты же видел, как это опасно! Я маме скажу, она тебя не пустит!..
— Эх, ты!.. «Маме»… «Не пустит»… Слушать противно. Если каждый из нас будет всегда держаться за мамину юбку, то кто, скажи на милость, отстоит в этом мире справедливость?!
Димка стал собираться в дорогу.
