Посвящение в рыцари - [18]

Мы с недоумением оглядели свои потрепанные наряды. При чем тут какая-то розовая ленточка? Ничего розового у нас не было. Желтое было, зеленое, в клеточку, в полоску…

— Я спрятала ее в коробочку, а коробочку закопала, — продолжала девочка. — Иногда, очень редко, я ее вынимала незаметно и смотрела. Но кто-то увидел. Меня били на площади прутьями, очень больно, а ленточку отобрали.

— Били за ленточку? — не поверил я. — Просто за ленточку?

— Ага. За ленточку. Нет, не за ленточку, а за то, что она розовая. У нас ведь ничего нельзя, кроме серого. Нет, то есть НАМ нельзя. А вымруки могут носить коричневую одежду, как у вашего Господина была. Очень красивая.

Ну, уж красивая! Карла ходил в каком-то грязновато-коричневом френчике, никак не удавалось заставить его надеть что-нибудь поярче, повеселее.

— Стража ходит в черном. Тоже красивом. Есть и красная одежда, но та страшная очень… Она у этого… у палача. Больше никто красное носить не имеет права. А у ВЕЛИЧАЙШЕГО ИЗ ВЕЛИКИХ одежда белая-белая, яркая-яркая, как солнце, даже ярче.

— Что ж, с модами сезона мы почти разобрались. Зачем Карла вызывает стражу?

— Я не могу… Я боюсь… Но вам лучше поскорее уйти на тот берег. Только никто не знает, где проход через пограничную зону, и спирали никого не пропускают через реку. Их ученые вывели для обороны от врагов, так что отсюда никто убежать уже не может.

— А если лодку построить, плот какой-нибудь, — предложил Научный Мальчик.

— А стражники? Да и сами мы должны сообщить, если кто-то к реке пробирается. За такое сразу отдают в руки этого… в красном. А он ведь не сразу убивает. Спирали — те сразу. Только бросаться в воду строго запрещается — если кто бросится, то родных отводят в тюрьму. Там тоже хорошо, только бьют каждый день и разговаривать не разрешают, а я прямо болею, если долго не говорю. Я вот сейчас три месяца молчала. С самой собой ведь неинтересно говорить, правда? Поэтому сейчас так вот все говорю и говорю…

— Но есть же у тебя друзья, наверное…

— Что вы, кто же согласится?

— И у тебя нет ни одной подруги?

Девочка, проглотив слезы, замотала головой.

— Ну и чудики все вы тут! — пожалел ее Задира. — Как же без друзей-то? А тебе хочется иметь друга?

— Очень! — мечтательно прошептала девочка. — Очень-очень!

— Тогда считай меня своим другом. Если кто за косу дернет или еще там что — сообщай прямо мне. Я его мигом приведу к общему знаменателю.

— Можешь и меня считать другом, — сказал я. — Тебя как зовут?

— Мяу.

— Ладно, Мяукалка. Про остальное потом потолкуем. Держи на память этот «орден» и имей в виду — начнут к тебе привязываться ваши вымруки или как их там — будут иметь дело со мной. Так им и передай.

Мяу покорно кивнула и неслышно исчезла в кустах.

— Ну, что делать будем? — спросил я.

— Не нравятся мне эти их вымруки, — вздохнул Задира. — Ой, не нравятся… Главное — много их, боезапаса у моей пращи на всех не хватит. Обойти бы их стороной, а?

— Чтобы обойти, надо выйти, — как всегда резонно, заметил Научный Мальчик.

— Вот и я говорю: надо нашего Карлу за жабры взять как следует. Эй-эй, оголец! Ну-ка рули сюда!

Зоркий глаз у Задиры! Я и не заметил, что из соседнего куста высовывается чье-то ухо. И вот уже перед нами застыл дрожащий ушастенький мальчишка.

— Что угодно господину?

— Ты это брось — господину… У нас все равны. Ты вот что скажи — знаешь, как перебраться на ту сторону речки?

— Нет, нет, господин! Я никогда к речке не подходил! Ничего такого я не знаю. Это на меня наговорили!..

— Ша, друг. Не трепыхайся. Тут на тебя никто доносить не будет. Нам надо смываться на тот берег. Ферштеен?

— Вы назвали меня ДРУГОМ? — неожиданно просиял мальчишка. — О-о! Наконец-то у меня есть ДРУГ! Ведь вы не откажетесь? Вы при этих вот господах вслух назвали меня ДРУГОМ. Правда?

— Ну и что?

— О, как я счастлив! У меня ведь ни разу не было еще ДРУГА! Я сейчас, я побегу…

— Куда ты, ушастый? Стой! Как хоть тебя звать-то, раз мы настолько подружились? — засмеялся Задира.

— Люк!..

И ушастик испарился.

— Как они тут изголодались по дружбе, — покачал головой Задира. — Побежал хвалиться. Так что же мы все-таки предпримем, старики?

И тут из-за спины черных стражников торжественно выплыл Карла. Как он изменился за это время! Вместо старенького грязноватого френчика его кособокое тельце франтовато облегал новый темно-коричневый мундир, фуражка и сапоги блестели как лакированные, а с широкого ремня змеей свешивалась толстая плетка, ощетинившаяся пучком колючек на конце.

— Его Несравненство и Бесподобство, Солнцеликий Король Серляндии, Отец и Благодетель Вымрукинии Карлик Седьмой, но Первый по мудрости и благородству, оказывает вам честь пригласить к себе на аудиенцию и в знак своей особой благосклонности изволил прислать за вами почетный эскорт, — торжественно, как на параде, выкрикнул Карла.

Мы переглянулись — ничего себе почетный эскорт! Одного такого «эскортера» увидишь — на всю жизнь заикой останешься!

— Мы будем счастливы посетить резиденцию столь прославленного владыки, — ответил я. — И сочтем своим долгом оповестить мир о его могуществе и гостеприимстве.

Тень усмешки пробежала по губам Карлы. Только тень. С каменным лицом он повернулся и пошел. Стражники сомкнулись вокруг нас и повели навстречу неизвестности.