Посвисти для нас - [75]

— Куда едем? — спросил таксист.

Эйити уже хотел сказать: «Вокзал Синдзюку», но решил, что тратить лишние деньги на такси, когда рядом нет Ёсико, неразумно.

— К ближайшей станции метро.

«Интересно, расскажет она отцу о сегодняшнем вечере? — Держась за кожаную петлю в вагоне метро, он с легким беспокойством задавал себе этот вопрос. — Вряд ли она скажет что-то, что может его рассердить. Ничего неподобающего я не делал… Нет причин мне разнос устраивать».

Эйити добрался до дома в начале одиннадцатого. Заглянув, как обычно, в гостиную, поздоровался с отцом, который сидел один и выписывал иероглифы, и направился умываться.

— Можно тебя? — окликнул его отец.

— Что?

— Присядь, — приказал он сыну. Лицо его, против обыкновения, было сурово. — Ты был сегодня на похоронах?

— На похоронах? Чьих?

— Айко Нагаямы. Твоей бывшей пациентки…

Эйити невольно скривился:

— Врач не может ходить на похороны каждого пациента.

— А я… там был, — проговорил Одзу тихо. — Думал, ты придешь, но ты не пришел. От больницы был кто-нибудь?

— Хм! Сомневаюсь. Однако… ты чудак, отец. Ходить на такие похороны…

— Ты вправду так считаешь? Но ведь… на тебе же лежит ответственность… за ее смерть.

— На мне? Ты шутишь?..

Одзу разгневанно посмотрел на сына. Никогда прежде он не был так зол на него, как в этот момент.

— Только не говори, что ты ни при чем! Я в медицине ничего не понимаю, но в газете…

— Ах, в газете? Вот оно что! Все это чепуха. Она умерла вовсе не от нового препарата.

— Если виноват не препарат, то кто или что?

— Сколько раз можно повторять? У нее был рак в последней стадии!

Возразить Одзу было нечего. Он не был врачом, и у него не было никаких оснований что-либо возразить на слова сына о том, что не препарат стал причиной смерти Айко.

— Но в газете написано, что ваше отделение испытывало на ней новое лекарство без ее согласия…

— Я не знаю, о чем там пишут в газетах.

— Ты хочешь сказать, что вы не применяли новое лекарство?

— Применяли! Но не яд же ей кололи! Мы использовали этот препарат, чтобы ее лечить. Тебе не кажется, что безответственно осуждать нас за то, что мы делали из лучших побуждений? Кроме того, не я выписывал ей этот препарат. Мелкие сошки, вроде меня, дают пациентам лекарства по распоряжению начальства. Так что препарат применял мой непосредственный начальник по фамилии Курихара.

С холодной усмешкой на губах Эйити обрушил на отца поток слов. Приперев его к стенке и увидев, что тот начал запинаться, сын добавил:

— Так или иначе, мне хотелось бы, чтобы ты перестал рассуждать о вещах, в которых не разбираешься. И вообще, какое отношение к тебе имела эта пациентка?

— Никакого.

— Раз так, зачем ты вдруг отправился на ее похороны? Странно как-то.

Одзу молчал, не удовлетворенный разговором с сыном. Логика была на стороне Эйити, но принять ее он почему-то не мог.

— Мне очень неприятно. Я прихожу с работы усталый, и ты ни с того ни с сего набрасываешься на меня. Какое право у тебя со мной так разговаривать? Давно собирался тебе это сказать, но мы с тобой думаем по-разному. Прошу в дальнейшем ничего не говорить о том, чем я занимаюсь.

Выпалив эти слова, Эйити, громко топая, выскочил из гостиной.

Нобуко и Юми, затаив дыхание прислушивавшиеся в соседней комнате к перепалке отца и сына, тихонько заглянули в гостиную.

— Не надо было ему ничего говорить на ночь, — дрожащим голосом проговорила Нобуко. — В последнее время он так переживает, сильно устает.

— Угу. — Одзу кивнул, сдерживая охватившее его возбуждение.

Он знал, что между ним и сыном пролегла непреодолимая пропасть. «Эйити совершенно не понимает, почему я на него разозлился. И вряд ли когда-нибудь поймет».

Оказавшись в своей комнате на втором этаже, Эйити, подавляя раздражение, думал:

«Когда-нибудь придется съехать отсюда. Этот дом, семья уже не имеют никакого отношения к моей жизни и карьере. Скорее, больше мешают…»

Через несколько дней после отставки Курихары профессор Ии совершал обход в отделении.

Сотрудники отделения, как обычно, собрались у входа на первом этаже и раскланялись перед Стариком, появившимся в сопровождении завотделением. Один из сотрудников уже вызвал лифт и ждал, пока Старик вошел в кабину.

На четвертом этаже вся свита переходила из палаты в палату, внимательно наблюдая за тем, как Старик осматривает пациентов.

— Ну, как самочувствие? Нормальное?

— Да, доктор.

— Идете на поправку. Можете не беспокоиться.

Эти же слова говорили больным рядовые сотрудники отделения, но в устах Старика они приобретали больший вес и вызывали у пациентов радостную улыбку.

Обойдя несколько палат, процессия подошла к двери палаты, где еще две недели назад лежала Айко Нагаяма. Эйити наблюдал за выражением лица Старика, но его лицо не выражало никаких эмоций.

Ничто в палате не изменилось. Маленькие пятна на стенах, грязноватые окна, кровать — все оставалось как прежде. Единственное — исчезли горшки с цветами, которые так любила Айко. На кровати в ожидании визита профессора сидел средних лет мужчина в новенькой пижаме.

— Вам, наверное, здесь скучно? Может, кое-какие анализы сделаем?

Дав распоряжение насчет анализов наблюдающему врачу по фамилии Минэ, Старик добавил: