Постышев - [4]
— Так уж заведено, — угрюмо произнес Дождев и, обращаясь к одному из токарей, спросил: — Что у тебя с резцом, Прокопенко?
— Крошится сталь, второй раз за смену точу.
— Мотор хорошо бы поставить, — когда они отошли от токарей, предложил Постышев. — Нехитро ведь? Сталь нужно проверять в инструменталке, а не на станке.
— Сами токарили? — спросил Дождев.
— Не токарил, я электромонтер. Рядом со мной токари работали. Научили меня инструмент заправлять. Если посчитать, сколько у вас простаивает оборудование из-за подготовки инструмента, то простои работу третьей смены съедают. Нужно учесть все простои — и из цеха вон! Производственные совещания у вас бывают?
— Бывают, — пренебрежительно махнул рукой Дождев. — Говорим, протоколы пишем. Все в мировом масштабе решаем.
— У меня к вам просьба, Николай Григорьевич, — сказал Постышев, прощаясь с Дождевым, — вы на первом производственном совещании стрелки переведите с магистрали мировых вопросов на обычные — поговорите о простоях… А от инженеров потребуйте моторы на точилах поставить. Пока пусть только на заточке резцов простои сведут на нет.
После ухода Постышева Дождев не утерпел, прошел в соседний литейный цех, стал рассказывать о приходе секретаря окружкома.
— Был он и у нас. И в дневных и в ночных сменах, — сообщил мастер Крутенко. — Дотошный человек. У меня сын — тот, что на ГЭЗе работает, — тоже рассказывает, что и у них часто бывает. Все загрузкой оборудования интересовался. Запросто придет в столовую во время перерыва, пообедает, расспросит, как живут, как зарабатывают. Моему сменщику посоветовал побывать на паровозостроительном, посмотреть, как готовят формовочную землю там.
Вскоре о приходе секретаря окружкома в тот или иной цех узнавали немедленно в других цехах. О его беседах с токарями, литейщиками, слесарями, модельщиками рассказывали в обеденные перерывы.
Почему-то особое внимание Постышева привлек цех сборки борон. Так же, как и в других цехах, ознакомился он со всем процессом, разузнал, сколько минут уходит на каждую операцию.
В один из приходов опросил самого молодого сборщика:
— Как работается?
— Тоска.
— Что же так?
— Мартышкин труд. Посади мартышку, и она станет так вертеть гаечным ключом. Если бы не хвосты на бирже труда, я бы и часа здесь не задержался. Послали с биржи, на требовании значилось слесарь, а поставили гайки завертывать…
Через несколько дней Постышев, приехав на заседание завкома, спросил директора завода Соловьева:
— Когда «мартышкин труд» упразднить намерен на сборке борон? — Постышев рассказал о своей беседе со сборщиками.
— Давно бы упразднили, Павел Петрович. Готов сборочный конвейер. На нас пошли атакой. «Фордизм! Подражание Западу!»
— А вы пригласили бы сюда теоретиков, дали бы им гаечные ключи. После сборки десятка борон все их теоретические выкладки бы с потом испарились. Нам достались в наследство не фабрики, заводы, а добровольные каторги. На них человек — придаток к станку, «живая рукоятка». От конвейера только догматики могут отказываться. Орут — «фордизм»! У Форда есть что заимствовать. Мы будем конвейеры устанавливать. Все толковое с Запада, из США перенесем в свои цехи. Человек должен с работы возвращаться бодрым, а не измочаленным. Что-то товарищ Дзюбенко задумался, не согласен со мной? — спросил он председателя завкома.
— Про «рукоятку» вы верно, товарищ Постышев, — ответил Дзюбенко. — Только когда конвейер установим, опять люди на биржу труда отправятся… Там по два-три года ждут работу.
— Нужно разобраться, почему и кто на бирже по два-три года толкается. Соловьев посылал требование на доводчиков и лекальщиков, а ему отказали.
— Да их и на учете нет, — добавил Соловьев — Думаем из Ленинграда приглашать.
— Самим учить людей надо, — посоветовал Постышев. — Открыли курсы, только учат не тому, что надо. Штукатуров готовят столько, что, наверное, собираются небо штукатурить. А лекальщиков, разметчиков, модельщиков не сыскать. На бороны заказы есть, директор?
— Все раскупают. Молотилки за границу идут. Турки от молотилок Мак-Кормика отказались — наши прочнее и удобнее.
— Сколько таких заказов, что нас ждут! — раздумывал вслух Постышев. — Что же, так и будут вручную веялки вертеть? Влас Яковлевич Чубарь уверен, что после постройки Днепрогэса в Приднепровье на электромолотьбу перейдем. Пора уже подумать о веялке с машинным приводом.
Соловьев посмотрел на секретаря окружкома: «Успел, наверное, с конструкторами побеседовать».
1926 год, декабрь
Обушный рассказывал, как Постышев работал в Киеве.
— Через несколько недель после приезда его знали в Киеве многие Одни полюбили, другие возненавидели. Он прямой, резкий, дипломатии не любит Приехал к нам в Институт народного хозяйства, КИНХ, я рабфаковцем был. У нас, как в ноевом ковчеге, — и чистые и нечистые. Только у Ноя по семь пар было, а тут сотни людей. Под видом селян и батраков приехали на учебу и петлюровцы, и махновцы, и меньшевики — все с такими рабочими стажами, что не подкопаешься. Начались собрания по поводу оппозиции — все отребье за нее, против Постышева: «Прислали «кацапа» нас поучать». На собраниях, чтобы Постышева сбить с толку, начнут так «размовлять» по-украински, что я, черкасский уроженец, и то ни черта не пойму. Понахватались у галичан всяких «файно» и «гадза». Как-то я взял слово на собрании. Говорю «Хватит туман пускать. Я сам украинец, а вас не понимаю». Потом Постышев меня на другие собрания с собой брал. Он тогда в контрольной комиссии работал. Приедет в институт: «Ну, поехали, толмач». И сам украинский упорно изучал, историю Украины. Скоро стал удивлять нас. Спросит про какого-нибудь поэта или про гетмана украинского, а мы о них и не слыхали.
Роман «Озаренные» посвящен людям сегодняшнего Донбасса.В романе нарисованы картины донецкого степного раздолья, показана жизнь шахтеров, их труд.
В романе рассказывается о деятельности Владимира Ильича Ленина — создателя Красной Армии и организатора обороны молодой Советской республики. Автор сосредоточил главное внимание на показе событий от октября 1917 до сентября 1918 года. На страницах романа раскрывается титаническая деятельность Ильича по руководству обороной, а также экономической и политической жизнью страны, когда решались судьбы государства и рожденной Октябрем Советской власти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Великого князя не любили, он не был злой человек, но в нём было всё то, что русская натура ненавидит в немце — грубое простодушие, вульгарный тон, педантизм и высокомерное самодовольство — доходившее до презрения всего русского. Елизавета, бывшая сама вечно навеселе, не могла ему однако простить, что он всякий вечер был пьян; Разумовский — что он хотел Гудовича сделать гетманом; Панин за его фельдфебельские манеры; гвардия за то, что он ей предпочитал своих гольштинских солдат; дамы за то, что он вместе с ними приглашал на свои пиры актрис, всяких немок; духовенство ненавидело его за его явное презрение к восточной церкви».Издание 1903 года, текст приведен к современной орфографии.
В 1783, в Европе возгорелась война между Турцией и Россией. Граф Рожер тайно уехал из Франции и через несколько месяцев прибыл в Елисаветград, к принцу де Линь, который был тогда комиссаром Венского двора при русской армии. Князь де Линь принял его весьма ласково и помог ему вступить в русскую службу. После весьма удачного исполнения первого поручения, данного ему князем Нассау-Зигеном, граф Дама получил от императрицы Екатерины II Георгиевский крест и золотую шпагу с надписью «За храбрость».При осаде Очакова он был адъютантом князя Потёмкина; по окончании кампании, приехал в Санкт-Петербург, был представлен императрице и награждён чином полковника, в котором снова был в кампании 1789 года, кончившейся взятием Бендер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.