Поступки во имя любви - [60]

Кармел не знала, который час – последние часы, которые у нее были, она много лет назад обменяла на субботнюю дозу – но догадывалась, что еще довольно рано. Она никогда не спала так долго. У нее есть еще по меньшей мере час или, может быть, и больше, чтобы просто лежать в кровати в полной безопасности вместе с сыном. В нужное время отец Этана их позовет, никаких сомнений, но пока они могут расслабиться.

Тут она с новым приливом удовольствия вспомнила, что сегодня он разрешил им остаться дома. Не вышвырнул их на улицу. Никаких прогулок по улицам, никаких подозрительных охранников в магазинах, бросавших на нее колючие взгляды, стоило им только войти. Не нужно искать укрытие от дождя, не нужно бояться отходить далеко от туалета на тот случай, если Барри он потребуется. Не нужно спрашивать время у людей, которые проходят мимо, делая вид, что ее не слышат.

Кармел перевернулась на спину, стараясь не разбудить Барри. Она лежала и смотрела на белый потолок, с которого свисал светильник с красивым абажуром, и слушала щебетание птицы за окном.

Он проверял ее историю. Он хотел знать наверняка, его ли внук Барри. Она-то думала, что ему все равно, что он и знать этого не хочет, но ошиблась. Он оставил их жить в своем доме до тех пор, пока все не выяснит, но пока что они даже не сделали тест. Пока придет набор для анализов, может пройти еще несколько дней. А потом они отошлют образцы и будут ждать результаты. Это может затянуться надолго.

Кармел все еще никак не могла свыкнуться с тем, что произошло. Она была так уверена, что они больше никогда не увидятся с отцом Этана, а если это и произойдет, то он посмотрит сквозь них, как делает это большинство людей. Она просто обалдела, когда он подошел к ним возле библиотеки. Почему он передумал? Почему вдруг решил им помочь?

Потом взял и протянул ей десятку, вот так, запросто. У нее еще осталось восемь евро. Всего у нее в заначке двенадцать евро. Она почти ничего не тратила с тех пор, как он стал их кормить. Правда, Барри не притронулся к сыру в сэндвичах, которые он давал им на ленч, и ей пришлось пообещать ему купить драже «Смартис», чтобы малыш съел серый хлеб.

Молоко ему тоже не пришлось по вкусу, он все время просил у нее колу, но Кармел не купила и уговорила его попробовать молоко. Ей казалось неправильным не есть то, что отец Этана давал им бесплатно.

Пять евро, полученные от высокомерной дамочки в парке, ей здорово помогли, хотя ей было противно брать их. То, как эта женщина посмотрела на Кармел, заставило ее почувствовать себя большей попрошайкой, чем когда она сидела на улице с картонным стаканом в руке.

А еще она убрала свою сумку подальше от Кармел, как будто та только и думала, чтобы схватить ее. Как будто Кармел из тех, кто ворует сумки. И еще ей стало жалко маленькую девочку. Каково жить с такой матерью, которая злится, когда ребенок поранился?

Она подумала об отце Этана, который купил одежду для Барри. Специально пошел в магазин и купил. Все совершенно новое. Она едва не расплакалась, когда увидела одежку на кровати. Первые вещи не из благотворительного магазина. Давно никто не был так добр к ним. Кармел с трудом сдержала слезы.

Барри завозился рядом с ней. Она погладила его по волосам.

– Ш-ш-ш, – прошептала она. Как бы ей хотелось, чтобы Этан видел их сейчас, уютно устроившихся в доме его отца. Сможет ли она когда-нибудь думать об Этане без того, чтобы на глаза наворачивались слезы? Кармел крепко зажмурилась, пока глаза не перестало щипать.

Разумеется, не все было гладко. Ей нужно найти работу, а как это сделать, если она не умеет ни читать, ни писать? Но даже если случится чудо и кто-то предложит ей работу, куда она денет Барри? Какой смысл искать работу, если за ним некому присмотреть?

Потом еще вопрос, как поступит отец Этана, когда придут результаты теста. Возможно, он надеется, что Этан не отец Барри, чтобы избавиться от них раз и навсегда. Да и есть ли место для Барри в его жизни?

Кармел снова оглядела комнату, ее глаза привыкли к полумраку, и теперь она все видела намного четче. Это наверняка была комната сестры Этана. Этан упоминал о ней, когда Кармел спросила его о семье. Но ей тогда показалось, что ему тяжело о ней говорить.

Она предполагала, что и одежду, которую ей дали, тоже когда-то носила сестра Этана. Юбка была слишком длинной, но блузка Кармел понравилась, да и кардиган оказался очень мягким. Позволит ли ей отец Этана оставить эти вещи себе? И где теперь сестра Этана? И что она подумала бы о Кармел, если бы они встретились?

– Я не хочу овсяную кафу, – пробормотал Барри, не открывая глаз.

– Только капельку, – прошептала в ответ Кармел. – Она вкусная с сахаром, правда?

Мальчик помотал головой. По утрам он редко хотел есть, поэтому Кармел привыкла кормить его только тогда, когда он сам об этом попросит. Но теперь им давали овсянку намного раньше того, чем Барри обычно ел, и Кармел приходилось уговаривать сына съесть кашу. Она понимала, что им не поздоровится, если овсянка останется на тарелке.

– Если ты съешь кашу, я потом куплю тебе чипсы.

– Почему мы не можем пойти в другой дом? – спросил Барри, прижимая кулачок к животу матери.