Поступь Палача - [9]

С тех пор провалы в памяти случались регулярно, один за другим, притом стали ежедневными. Как ни странно, они бывали только тогда, когда он оставался один. Но общаться ни с кем, невзирая на это, Андрей не мог, одна мысль о том, чтобы выйти из дома, вызывала буквально тошноту. В итоге он почти не ходил на занятия и начал уже побаиваться отчисления – поступить на механико-математический факультет было очень непросто, да и удалось не с первого раза. Пришлось год отработать в одной фирме помощником системного администратора.

При мысли обратиться к врачам Андрея почему-то прошибал холодный пот, начинали трястись руки, и он раз за разом отбрасывал эту идею. Но с каждым днем все больше сходил с ума, порой ощущая себя висящим в бесконечном белом пространстве. Надо было с кем-то посоветоваться, но с кем? Друзей у него было мало, и все они, так сложилось, жили не в Питере, а с приятелями можно было разве что пива попить да поболтать о футболе и книгах. По телефону говорить о таком он тоже не решился бы, только лично. Постоянной девушки у Андрея не было, не тянуло его на длительные отношения, поэтому подружек подыскивал таких, с которыми не жаль расставаться.

Он с трудом стащил с себя одежду, насквозь пропитанную потом, словно все это время таскал тяжелые мешки, и поспешил в душ, где принялся яростно натирать себя мочалкой, как будто стремясь содрать кожу, но при этом все время ощущал себе грязным. Из душа Андрей вышел только через час, выпил кофе и снова задумался. Что-то изменилось, он перестал бояться выйти из дома, и, мало того, сидеть одному было так тошно, что дух перехватывало. Немного подумав, Андрей позвонил сокурснику, отчаянному балагуру и шутнику Сереге Мухову, с которым всегда можно весело провести время. Тот был сыном какой-то питерской шишки, но при этом не распространялся об этом и совершенно не драл нос. Оставался своим в доску.

– Привет, Андрюх, – послышалось в динамике после нескольких длинных гудков. – Ты куда пропал? Тобой Квакоша интересовался. Просил передать, чтобы ты зашел на кафедру, как появишься.

Андрей хлопнул себя ладонью по лбу и застонал – Квакошей студенты прозвали куратора группы, Квачницкого Мирослава Сергеевича, довольно требовательного, хоть и мягкого человека. Песочить станет, причем тихо и вежливо, от чего еще стыднее будет…

– Так чего звонил-то? – спросил Сергей.

– Да дома сидеть тошно, – честно признался Андрей.

– О, отлично! – обрадовался приятель. – Мы с девчатами как раз искали четвертого. Маришка будет очень рада тебя видеть. А потом у тебя зависнуть можно будет? В общаге-то сам понимаешь, не фонтан, а ко мне никак, батя дома…

– Не проблема, – согласился Андрей.

Правда, Маришка была не лучшим вариантом, поскольку уже давно облизывалась на Андрея, как кошка на мясо, и не давала ему прохода. Внешностью Марину Стрельникову бог не обидел – красивое лицо, точеная фигурка, широкие и крутые бедра, большая грудь, зеленые ведьмовские шалые глаза и черные прямые волосы ниже лопаток. Разве что рот великоват. Но Андрей старался обходить красавицу по дуге, опасаясь ее матримониальных планов – ну не собирался он жениться до того, как встанет на ноги! А вдруг ребенок родится? Учебу же придется бросать! Тем более что Маришку он не любил. Да, с ней приятно было бы провести некоторое время, очень уж хороша собой, но без всяких обязательств. Тем более что по слухам девушка была весьма любвеобильна и охотно участвовала в групповухах. Правда это или нет Андрей не знал, но все равно предпочитал держать некую дистанцию. Впрочем, сегодня кто угодно сойдет, слишком гнусно на душе.

Он вообще был довольно нелюдимым и равнодушным человеком. Но это внешне, никто не подозревал о страстях, которые порой кипели в его душе. Больше всего на свете Андрей не терпел несправедливости, когда подонок оставался безнаказанным. И столкнувшись с таким, мог неделями кипеть от холодного гнева, застилающего глаза белой пеленой. При этом мышление становилось кристально-ясным, каким-то объемным, что ли. Казалось даже, что мысли текут несколькими потоками одновременно. Поняв эту свою особенность, Андрей старался, чтобы перед экзаменами его разозлили – подготовка облегчалась вдесятеро, память впитывала знания, словно губка.

– Где встречаемся?

– В новой «Африке», на Лиговке которая, сегодня там прикольный концерт.

Андрей согласился, это арт-кафе он любил – недорого, вкусно кормят и атмосфера приятная. Там собирались большей частью неформалы разного толка, среди которых ему, хоть сам он и не относил себя к таковым, почему-то было уютно. Они, по крайней мере, не говорили о деньгах – Андрею подобные разговоры были настолько неприятны, что вызывали тошноту. Ехать с Гражданки, где он жил, конечно, неблизко, но зато только на метро, что уже большой плюс.

Выходя, Андрей окинул взглядом свою однокомнатную квартиру и тяжело вздохнул, вспомнив умершую полтора года назад маму. Она долго болела – сердце, а однажды просто уснула и не проснулась. Бог оказался к ней милостив – легко ушла, не мучилась, как многие другие. Отца парень вообще не знал, мать избегала говорить о нем, однажды только сказала, что лучше бы его и вовсе не встречать. По ее словам, Андрей был на него невероятно похож, но только внешностью, отнюдь не характером.