Поступь империи - [7]

-Ваше Высочество, вы уже встали?– удивился он, видимо это было столь же необычным, как и то, что солнце могло бы встать на Западе, а не на Востоке, при этом, не забывая, поклонится.

-Как видишь, Никифор,– улыбнулся я ему как можно дружелюбней, наблюдая, как меняется его лицо.

-Простите меня Ваше Высочество,– раболепно согнулся он, вспомнив, что стоит перед господином.

-За что же?– брови взметнулись вверх.

-Но как же… я ведь не уследил,…надо было посыпать дорожку…– тихо сказал согнувшийся седой мужчина, сохранивший здоровое тело, несмотря ни на что.

-Все в порядке, не беспокойся,– уверил я его.– Ты все делаешь правильно, принеси лучше мне чего-нибудь существенней…

-Простите Ваше Высочество, что принести?– переспросил он, не поняв меня.

-Мяса принеси,– раздраженно повторил я.

-Конечно, сей же час, Ваше Высочество!– обрадовался он, намереваясь скрыться за створками полуоткрытых дверей.

-И… Никифор,– бросил я ему, он тут же остановился, вопросительно посмотрев на меня.– Не ставь на стол ничего хмельного. Хорошо?

-Как будет угодно Вашему Высочеству,– ответил камердинер, кланяясь.

Распрямившись, Никифор ушел, плотно прикрыв за собой дверь, оставляя меня в одиночестве. Однако оно продлилось не долго, буквально через пять минут двери тихо отворились, впуская пару слуг, которые как можно скорее и незаметней расставили на столике передо мной с десяток разнообразных блюд. Хорошо хоть порции были не большие, иначе я даже не знаю, как бы они это все донесли. Но, услужливая память вновь дала о себе знать, намекая на то, что крепостные это и не люди вообще, и нечего на них обращать внимание…

«Ну, уж позвольте! Так дело не пойдет!– возразил появившейся в голове мысли.– Да я могу допустить, что большинству людей просто-напросто требуется кабала для самой жизни, потому что они не понимают, что для них необходимо в этой жизни, но это ведь не причина, чтобы сгноить их, держа в черном теле, да и относиться к ним как к животным совсем неправильно!»

Не успел я закончить с первым блюдом, чудесно зажаренным зайце, а может и кролике, если таковые уже появились, как двери вновь открылись, и в комнату вошел молодой парень, который мне был смутно знаком, и точно приглядевшись, вспомнил, что уже видел его в своем сне.

-Алексей, как же я рад, что с тобой все в порядке! Ты даже себе не представляешь!– искренне сказал Василий, усаживаясь напротив меня, при этом, бесцеремонно начав, есть принесенную мне еду.

«Спокойно!– скомандовал я себе, только бы не сорваться, ведь такое отношение вполне могло быть у прошлого Алексея с его компанией.– Блин, но все-таки неприятно ведь! Хоть разрешения спросил бы, что ли!»

Видно на моем лице слишком явно проступила злость и раздражение, так как Василий, взглянув на меня, тут же отложил от себя зажаренную ножку барашка.

-Что-то случилось?– беспокойно спросил он меня.

-Нет, все в порядке,– уняв раздражение, ответил я ему, пытаясь улыбнуться, вот только улыбка, скорее всего, была больше похожа на оскал.

Да и лицо внезапно побледневшего Василия говорило о том, что все-таки часть эмоций вырвалась наружу.

-Пора и честь знать,– сказал он, вставая со стула.

-Иди, коли хочешь,– не стал удерживать я его, прекрасно понимая, что вполне могу не сдержаться и сказать что-нибудь лишнее.

-Сегодня после обеда ребята хотят веселье устроить, с медведями и цыганами. Тебя ждать?– спросил друг Алексея, прошлого Алексея, решил я сам для себя, только сейчас приняв решение, навсегда отрезать от себя эти «ломти», которые вполне могут принести немало бед не только мне, но и еще неокрепшей Руси.

-Мне еще не здоровится, Василий, отдохните там за меня тоже,– улыбнулся я как можно дружелюбней.

-Хорошо, но ты выздоравливай скорее. Нам тебя не хватает Алешка!– сказал Василий и обнял меня

-Конечно, мне и самому надоело валяться здесь,– честно ответил я, смотря в глаза молодому Нарышкину.

-Тогда я пойду, пожалуй?

-Иди.

Василий ушел много быстрее, чем пришел, только перед самой дверью он оглянулся на меня и быстро встряхнул головой, словно прогонял навязчивые мысли.

«Что-то увидел ведь,– подумал я, медленно жуя каравай.– Значит, выбора у меня уже нет. Если они так хорошо знали старого Алексея, то меня они наверняка раскусят, что ж, придется признать, что первая мысль отгородится от них, вполне удачна. Мне нужны мои люди, мне нужны преданные и верные соратники».

Март 1707 года от Р.Х.

Первые потуги.

Иван Пестерев-Алексей Романов.

Пожалуй, начиная с третьего дня, как я смог, наконец, прийти в себя мои прошлые друзья, точнее други Алексея, начали как-то странно на меня смотреть. Не понимая, почему я не принимаю участие в их забавах, столь любимых мной до этой непонятной болезни. Плюс ко всему непонятно зачем были вызваны из ближайших деревень мои учителя, приставленные ко мне моим наставником – Прохором Вяземским.

Так прошло пару дней, пока ко мне не пришла целая делегация, во главе с верхоспасским попом Яковом Игнатьевым, поинтересоваться моим самочувствием, а заодно и тем, почему это я вдруг резко изменил своим привычкам. Быть может, я и ответил бы всем им как-нибудь понятнее, придумал бы что-нибудь этакое, чтобы они надолго от меня отстали, но вот когда эти заморыши, пришедшие с вонью пьяного угара, начали, чуть ли не кричать на меня вот тут мое терпение лопнуло. Я понимаю, что конспирация и все в этом духе дело важное, но вот самоуважение для меня все же находится на первом месте.