Пострадавшая магия (ЛП) - [52]

Я хотела бы погрузиться в эту нормальность. Чтобы она смыла все остальные мысли. Но я не могла забыть причину, по которой ускорила их встречу.

Когда мы поели, и разговор утих на миг, я склонилась.

— Я рада, что мы это сделали, — сказала я. — Потому что… я хотела, чтобы вы все узнали друг друга. Если что-то случится, а меня не будет рядом. Вы для меня важнее всего. Надеюсь, вы поможете друг другу в случае необходимости.

Мама помрачнела.

— О чем ты, Рочио? Что за мысли?

Я сцепила ладони под столом, в мыслях звучало то, что я не могла сказать. Смутная угроза от старшего офицера. И опасность за морем, которую мы медленно распутывали.

Я не была убеждена, что смогу исправить все, во что мы впутались, но я могла сделать так, чтобы люди, что были дороги для меня, помогли друг другу. Так я могла их защитить.

— Просто… Я слышала в колледже много о напряжении в разных странах, — сказала я. — Становится хуже, так что сложно не переживать.

— Вряд ли стоит переживать, — сказал папа спокойно, несмотря на смятение на лице. Я чуть не расплакалась. Если бы он узнал, во что меня втянули, он не звучал бы так уверенно. — Но, конечно, если будет ситуация, в которой мы можем помочь Финну, мы будем рады.

Финн не уточнял. Он скривил губы. Он сжал мою ладонь под столом.

— И я сделаю так же, — он взглянул на моих родителей. — Если будете в беде, не стесняйтесь сообщить.

Мама с папой были ошеломлены. Слова Сэма зазвучали в моей голове — его комментарий о багаже, что приходит с нашей работой, и как это мешало сблизиться с людьми дома. Это произошло так быстро.

Я пыталась восстановить разговор.

— Ладно. Спасибо. Звучит глупо, но для меня было важно это услышать.

— Заботиться о важных для тебя людях не глупо, cariño, — сказала мама.

Я встала убрать тарелки, и Финн пошел помогать, получив еще десять очков. Когда я стала наполнять рукомойник водой, отец замахал на меня рукой.

— Ты отдыхаешь лишь несколько дней, а в остальное время трудишься. Я устроил бардак, я и уберу, — веселье понемногу возвращалось в его голос.

Я отошла. Мама с папой не поймут, если мы с Финном пойдем в мою спальню, да и там можно было сидеть только на неровном матрасе кровати и стуле у моего стола. Но я хотела побыть с ним наедине. После короткого визита в прошлый раз я собиралась ценить каждую минуту.

— Почему бы нам не прогуляться, пока не похолодало? — сказала я Финну. — Рядом есть парк, и там красиво в это время года.

— Хорошо, — сказал Финн, мама посмотрела на меня с пониманием. Но она не возражала, особенно после того, как он снова поблагодарил ее и папу за гостеприимство. Я не знала, почему нервничала. Если Финн в чем-то был хорош, так это в сближении с людьми. Он пробрался в мое сердце, хоть я воздвигала стены, да?

Ветер раннего декабря трепал наши волосы, пока я вела его в парк. Фонари сияли между голых деревьев. Я заметила свободную скамейку и устроилась там, придвинулась к Финну, когда он сел. Он обвил рукой мои плечи, и я прижалась головой к его шее, хоть шерсть его пальто покалывала. Но так его присутствие ощущалось реальнее.

— Мне показалось, что все прошло хорошо, — сказал Финн. — Хотя у меня мало опыта встреч с родителями.

— Все было хорошо, — сказала я. — Думаю, ты им понравился. Я узнаю больше, когда ты уйдешь домой.

— Они не переживали из-за… — он указал на метку.

Он переживал из-за этого? Я погладила его ладонь большим пальцем.

— И не будут. Они знают, как работает Конфед. Они знают, что система несправедлива.

Он молчал мгновение, и я думала, что он скажет, как раньше, что в его случае все было честно, что он не постарался, не проявил себя достаточно. Я хотела спорить, но он притянул меня ближе и сказал:

— Грядет что-то, чего нам нужно бояться?

Я раскрыла рот и закрыла его, пыталась подобрать слова, которые могла сказать.

— Не знаю. Но я подумала, что вам лучше познакомиться. На всякий случай.

Он кивнул.

— Если станет плохо, ты сможешь сообщить по телефону? Или они следят за тобой?

— Уверена, те разговоры они отслеживают, — но я тоже думала об этом. — Но если мне нужно будет сообщить что-то важное, что они не допустили бы, у меня есть чары, что прикроют разговор. Но если так делать часто, они заметят, так что нужно быть осторожнее, — я замолчала. — Может, мы придумаем сигнал на случай, если тебе нужно рассказать мне то, что они не должны знать.

— Как тайное кодовое слово? — улыбнулся Финн.

— Не смейся, — сказала я. — Я серьезно.

— Знаю, — он потер мою руку. — Что-то естественное, но такое, чтобы я не сказал это случайно… И не связанное с экзаменом или твоей работой… Ах, я скажу, что думал о драконе, которого ты призвала в День писем.

— Идеально, — я крепче обняла его. — Понадеемся, что нам не придется это использовать.

— In pace ut sapiens aptarit idonea bello, — сказал он на латыни, и это звучало как чары. — В хорошие время стоит все равно готовится к худшему, — я слышала, как он сглотнул, склонил голову к моей. — Не хотелось бы, чтобы ты увидела худшее. Сколько осталось до конца увольнительной?

— Пара дней, — я не хотела думать об этом. — Давай наслаждаться временем, что у нас есть.

Он улыбнулся с хитростью.