Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - [39]
Из этого следует, что, по мере движения от низких форм коррупции к высоким, надзорное вмешательство становится все более коррумпированным. Таким образом, тогда как бездействие контрольных механизмов является одним из ключевых условий для успешных коррупционных сделок, коррупция в более широком смысле подразумевает, что контролирующие органы вынуждены принимать сторону коррумпированных акторов, закрывая глаза на коррупцию с их стороны (крыша) и чрезмерно вмешиваясь в деятельность тех, на кого нацелено государственное вмешательство.
В нашей точке отсчета, которую мы обозначили как «государство», контролирующие органы работают должным образом, а государство применяет все четыре типа вмешательства нормативным образом. В коррумпированном государстве коррупция на свободном рынке может стать эндемичной только в том случае, если механизмы контроля отключены на местном уровне, то есть акторы, ответственные за предотвращение коррупции в пораженной ею сфере государственного управления, игнорируют преобладание в ней коррупционных связей. Следовательно, становится возможен дискреционный запрет на применение нормативного государственного вмешательства, как правило, в обмен на взятку (откат).
В условиях коррумпированного государства коррумпированные контролирующие органы нечасто применяются для поражения определенной цели, поскольку административные служащие участвуют в коррупционных сделках лишь изредка, и происходят они по инициативе частного сектора. Конечно, некоторые акторы могут попытаться использовать контролирующие органы для снижения конкуренции со стороны других коррумпированных акторов, но поскольку каждый такой актор связан только с несколькими контролирующими органами, и ни один из них не контролирует всю инстанцию целиком, такое проявление враждебности может привести к потере коррупционного бизнеса для обеих сторон. Иначе обстоят дела в плененном государстве, где дискреционные решения о применении государственного вмешательства принимаются на субрежимном уровне, то есть в сфере, находящейся в ведении одного подразделения государственного аппарата (государственная организация, министерство, муниципалитет и т. д.), которую они могут локально монополизировать для проведения в ней коррупционных сделок. По мере развития более устойчивых коррупционных схем коррумпированные акторы могут монополизировать местный рынок или просто заключать сделки, которые не могли бы быть заключены без угрозы выборочного правоприменения, чему содействуют брокеры-коррупционеры в рамках государственной иерархии. Наконец, в криминальном государстве все виды вмешательства могут быть дискреционными, при том что механизмы контроля выведены из строя на уровне режима. Формально контролирующие институты становятся неформальным оружием в руках верховного патрона, который может инициировать как надзорное вмешательство, так и централизованное хищничество, используя бескровные средства государственного принуждения.
Наряду с амплитудой произвола, которая расширяется по мере того, как государственное вмешательство становится все более и более дискреционным, мы также можем обнаружить непрерывное увеличение амплитуды уязвимости. С точки зрения негативного государственного вмешательства, то есть такого, которое направлено на ущемление прав или причинение ущерба определенным экономическим акторам, уязвимость означает коррумпированность контрольных механизмов и способность акторов, подверженных атаке, защитить себя через привлечение формальных институтов. Чем ближе государство к криминальному типу, тем больше возможностей у коррумпированных акторов для использования надзорного вмешательства в собственных интересах, и, следовательно, тем к меньшему количеству автономных правовых институтов могут обращаться подвергающиеся атакам акторы в надежде, что у тех есть возможность и желание их защищать (через применение эффективных механизмов контроля)[150]. С точки зрения позитивного вмешательства, то есть такого, которое направлено на улучшение положения определенных экономических акторов, уязвимость означает зависимость приоритетных акторов от государства как единственного источника их благосостояния. В условиях рыночной экономики, свободной от дискреционного вмешательства, потребители выбирают покупать или воздерживаться от покупки, поэтому именно они решают, какой бизнес выживет и будет успешно развиваться, а какой будет вынужден прекратить существование. Суть дискреционного вмешательства заключается именно в том, чтобы изъять эту власть из рук потребителей и передать ее политическому актору, который с ее помощью сможет вознаграждать экономических акторов. Однако чем в большей степени успех экономического актора является результатом дискреционного вмешательства, а не конкурентоспособности и рыночной эффективности, тем меньше этот актор может сохранять и преувеличивать свое состояние автономно и тем больше он становится зависимым от правящей политической элиты и ее дискреционных одолжений. Возможно, некоторые клиенты обладают предпринимательскими навыками, при помощи которых в условиях свободного рынка они могли бы получать прибыль, особенно если они вступают в коррупционные отношения под принуждением, а не выбирают их добровольно, предпочитая их существующему рынку [♦ 5.3.2.3]. Тем не менее роль клиента в патрональной сети, как правило, предполагает более высокую прибыль и требует меньше (инновационных) усилий, чем роль предпринимателя в конкурентной борьбе [♦ 5.5.4.3], что означает, что те же акторы не смогли бы скопить такое же состояние без дискреционной поддержки. Кроме того, как справедливо указывает Тамаш Галлаи, конкурентоспособные бизнесмены, как правило, обладают упрямым, независимым характером, что также подразумевает слабую переносимость зависимого положения, чего нельзя сказать о клиентах в патрональной сети
