Постарайся попасть по кольцу - [32]

— Лена, бросай по кольцу! — кричит со скамейки Светлана Михайловна. — Бросок! Лена!

Мяч на растопыренных пальцах, он рыжий, как спелая дыня, он круглый, как солнце, он легкий, как воздушный шар, он тяжелый, как всякий баскетбольный мяч. Но ни его легкости, ни цвета, ни тяжести, ничего этого Лена не чувствует — она и себя не ощущает, ни рук, ни спины, ни бега своего. Надо постараться во что бы то ни стало попасть по кольцу. А оно так далеко, а руки такие слабые. У кого? У Лены? Вот уж нет. Сильные руки, тренированные. Тут все на пользу — и весло, которое держала с самого раннего детства, и лыжные палки, и плавание. «Можешь переплыть на тот берег?» — спрашивала мама. «А запросто». Тот берег еле виднелся, такая широкая там Волга. Но и воспоминаний нет. Все в сосредоточенности, все в фокусе, как лучи в один пучок, чтобы прожечь, пробить препятствие. И упругий, легкий, уверенный бросок. Мяч описал дугу и — родной, дорогой, замечательный! — лег прямо в кольцо, даже не задел ободок.

— Вот так и кидай завтра, — говорит Светлана Михайловна, — все очень просто.

В конце тренировки она говорит:

— Вы сегодня все собраны, вы мне нравитесь. Не расслабьтесь до завтра, не рассейтесь.

— Есть у нас шанс, Светлана Михайловна? — спрашивает Света и щурится сквозь очки.

— Хочется верить, — туманно отвечает Светлана Михайловна. Но все-таки она не сказала «нет», не сказала же.

И Лена верит — у них есть шанс. А как хочется выиграть! Просто невероятно сильное желание — победить, не позволить себя обыграть.

А в спортшколе учатся самые сильные баскетболистки района, туда же не всех принимают — там отбор, там только лучшие. Но об этом надо не думать. Девочки как девочки.

Светлана Михайловна пришла домой усталая.

— Мама, будешь винегрет? — спрашивает Тамара, — очень вкусный получился.

— Чаю и ничего, кроме чаю, — отвечает Светлана Михайловна. И Тамара без лишних объяснений понимает — мама устала. Заваривает чай, наливает покрепче. Молча поглядывает на мать. Потом, не удержавшись, говорит:

— А что это мы так выкладываемся? Не хотим ли мы сказать, что у нас железное здоровье? И давление у нас не скачет? И ноги не болят? Когда ты научишься считаться с собой хоть немного?

— Ворчишь? — Светлана Михайловна весело взглядывает на дочь. — Больше всех понимаешь в жизни? Ничего, пройдет, это у тебя возрастное, это от молодости, от незрелости. Не расстраивайся, пройдет.

Тамара попробовала надуться, но Светлана Михайловна провела ладонью по ее щеке, как в детстве. Ласково и тепло стало.

— Хороший чай, спасибо, Тамара. Ты психолог, ты мне лучше помоги, а не ворчи.

— Чем помочь? — у Тамары загорелись глаза. — Ты сама все лучше меня знаешь.

— Ум хорошо, а два лучше. У нас завтра игра с очень сильной командой, спортшколу вызвали. Дерзость? А мне надо, чтобы они, мои девчонки, набрались опыта, мастерства. Надо играть с мастерами. Так?

— Так, конечно. Но спортшкола — слишком высокий уровень, разобьют твоих-то.

— Разобьют, скорее всего. Но мои сейчас очень самолюбивы, после проигрыша хотят свое доказать. А спесь сбита. Есть шанс, как думаешь, Тамара?

— На самолюбии что хочешь можно сделать. Так я считаю.

— Именно как психолог? Или как самолюбивая девчонка?

— И то, и другое, мама, — засмеялась Тамара, — все одно к одному.

— Вот! Это ты прекрасно сказала: все одно к одному. Вот чего я добиваюсь в идеале — чтобы все работало на победу: и характер, и сила, и слабость, и опыт, и мастерство, и возраст. Все на свете может мешать, и оно же, все на свете — может помогать. Вот мне и надо, чтобы помогало. Марине — уверенность, Леночке — интуиция и совестливость, Свете — быстрота реакции, Кате — мягкость и вкрадчивость, Наде — оптимизм. Каждая на свой лад, а вместе, что ни говори, — команда. — Помолчали, подумали, посидели. — Да, вместе — команда.

— Лену любишь больше всех? — спросила Тамара.

— Лена пришла ко мне почти на нуле. Она больше всех продвинулась. Как не любить? Люблю. — И без всякого перехода добавила. — Убери, пожалуйста, со стола, завтра мой любимый сын из зимнего лагеря приедет, надо ему форму отутюжить. И отец вот-вот придет, не к лицу нам встречать его немытыми чашками.

— Выглажу я эту несчастную школьную форму, отдыхай уж, — сурово сказала Тамара.

Светлана Михайловна подумала: «Какая дочь выросла золотая. Надежный товарищ, все понимает».

Она пошла в комнату, включила телевизор, прилегла на тахту. Ноги гудели нестерпимо.

Сережа сидел дома, он немного простудился, не пошел на тренировку и не мог найти себе места. Очень давно у него не было ни одной свободной минуты, а тут целый вечер.

Посидел на диване, полистал журнал, ничего интересного. Походил по комнате, вышел в кухню, выпил молока, съел кусок хлеба. Опять походил. По телевизору передавали балет, Сережа не любит балета — зачем выражать чувства танцами, когда можно сказать все словами, просто, ясно, понятно. И быстро.

Может, позвонить кому-нибудь? Потрепаться о том о сем. А кому? Он медленно листал телефонную книжку. Витьке? Удивится, никогда не звонил, вдруг ни с того ни с сего — здрасьте, пожалуйста. Марине? Нет, это обязывает, Марина цепкая, она потом будет спрашивать: почему не позвонил вчера? А позавчера? Обязательств Сережа не любит. Может, Ромке? Ромка добродушен и покладист, Ромка всегда ведет себя так, как будто спешить вообще некуда. И никакие дела этого Ромку не ждут. Хотя кто-то говорил, он победил в олимпиаде биологов, в городской, кажется. Так что и у него дела, у этого Ромки. Позвонить? И о чем они будут разговаривать? О погоде?