Post Scriptum - [51]
Павел Николаевич безмолвно последовал за ним. Не произнес он также ни слова, когда Смыковский, заперев дверь, опустился в кресло, предложив за тем и ему присесть.
Антон Андреевич начал первым.
– Совсем случайно, волею судьбы, я узнал, что Анфисы Афанасьевны более нет среди живых, – сказал он, – захоронен и мой старший сын Митя, что для меня гораздо тяжелее. Теперь, когда вы здесь, я хотел бы услышать о всех обстоятельствах произошедшего. И я на том настаиваю.
– Я расскажу Вам, не утаив ничего из того, что видел, – согласился Клюквин, – Мы собирались вместе ехать заграницу. Отъезд был назначен на утро одного из дней. Анфиса считала часы, всё радовалась и говорила, что мечтает спасти мальчиков от нищеты.
– Желая уберечь от нищеты, однако обрекла одного из моих сыновей на гибель, – произнес Смыковский, подняв глаза и взглянув тяжело на доктора.
– Нет, вы не правы. Вы в заблуждении находитесь. Не она обрекла на гибель, а сама жизнь сделала это за неё, вины же Анфисы в том, что случилось, нет никакой. Вы послушайте меня и постарайтесь понять. Мы ехали в коляске по одной из городских улиц. И извозчик попался в трезвости, и лошадь везла скоро, то есть всё складывалось наилучшим образом. Когда же добрались до места, я расплатился с извозчиком и вышел из коляски первым, взяв Мишу на руки. А Анфиса и Митя задержались немного, что то у них там произошло, он заплакал, кажется, ударил ножку. Я ожидал их, и вот внезапно появляется на мостовой собака, по всему видно, что бродяжая, вся изодранная и оскаленная, а чуть поодаль за ней, целая свора, и вся это взбешенная собачья стая бросается в единый миг к нашей лошади, а та от испуга, в одну сторону сначала отпрянула, потом в другую, встала на дыбы, потом понеслась и коляска вместе с ней. Возница, негодяй, даже и не старался управиться с лошадью, сразу же спрыгнул на ходу. А разнесчастная эта коляска ударялась о стены домов, о фонарные столбы, о деревья, покуда не оторвалась вовсе и не осталась перевернутая лежать на дороге… Я подбежав увидел страшное. Страшнее ничего не было в моей жизни. Митя побился ужасно, а Анфису совершенно нельзя стало узнать. Сколько потом ещё они мне ночами виделись…
Клюквин замолчал. Антон Андреевич молчал тоже, заслонив лицо дрожащей рукой.
– Вот верно и всё, что вы знать хотели. Теперь мне нужно идти. Прощайте. – Павел Николаевич встал, и надев шляпу, направился к двери.
Смыковский будто и не слышал, что доктор собирается уходить. Он не отнял руки от лица и не поднялся, чтобы проводить его.
Клюквин внезапно вспомнил о Мише. Его постигло чувство похожее на обиду, или даже на зависть. Он подумал, что уходя, оставляет в этом доме сына, и вряд ли ещё хоть когда-нибудь увидит его. А Смыковский между тем, не догадывается об этом, и ничто не нарушит его счастья, когда он будет радоваться возвращению мальчика так, словно тот и вправду родной ему.
«Не пора ли восстановить справедливость и поведать господину бывшему промышленнику, что у него никогда не было, как впрочем, и нынче нет, сыновей» – размышлял Павел Николаевич, глядя на Смыковского с необычайной злостью. Он колебался, не зная, на что следует решиться. Уйти ничего не рассказав и тем самым помочь человеку, которого он всегда ненавидел, вновь обрести стремление к жизни. Или сейчас же разбить его надежду на возрождение радости и покоя.
«А что если, узнав, истину своего отцовства, он вернет Мишу ко мне?» – спросил себя Клюквин и явственно ощутил страх перед потерей свободы, куда более сильный, чем перед потерей возможности видеть сына.
– Да вот ещё одно… – произнес он медленно, обращаясь к Антону Андреевичу, – мне не совсем удобно, но всё же я вынужден раскрыть вам некое обстоятельство.
Далее последовала недолгая пауза, после которой он продолжил:
– А именно такое… В связи с трагической гибелью Анфисы Афанасьевны и Мити, я понес некоторые убытки, возможно не слишком крупные на первый взгляд, и тем не менее, значительные для меня. Как же мы поступим с этим?
Смыковский словно очнулся на последней фразе доктора. Мысли его о гибели супруги и сына, торопливо рассеялись, и он, глядя даже как-будто виновато, стал извиняться
– Простите меня, я отвлекся и не сосредоточил должного внимания на ваших словах.
– Да, да, разумеется, – будто входя в его положение, успокоил Клюквин, неприятно сверкнув при этом глазами, – Я всё совершенно понимаю, у вас такая горькая утрата, не стоит беспокоиться, я готов повторить уже сказанное, впрочем, суть моих слов сводится к единственному, чрезвычайно важному для меня вопросу. Не желаете ли вы разделить часть средств, затраченных на погребение ваших близких, вместе со мной.
Антон Андреевич встал из-за стола.
– Я не только разделю эти траты, я покрою их в полном размере и без промедления.
Спустя четверть часа, Павел Николаевич, получив от Смыковского определенную сумму денег, остался вполне доволен и, откланявшись, удалился навсегда.
Утром следующего дня, Антон Андреевич, проснувшись очень рано, стал собираться в дом Кутайцевых. Он приготовил ассигнации, аккуратно завернутые в бумагу, положил в глубокий карман и записанный на листке адрес, затем, взяв в руки пальто и шляпу, направился в комнату к Мише.
Ремонт загородного домика, купленного автором для семейного отдыха на природе, становится сюжетной канвой для прекрасно написанного эссе о природе и наших отношениях с ней. На прилегающем участке, а также в стенах, полу и потолке старого коттеджа рассказчица встречает множество животных: пчел, муравьев, лис, белок, дроздов, барсуков и многих других – всех тех, для кого это место является домом. Эти встречи заставляют автора задуматься о роли животных в нашем мире. Нина Бёртон, поэтесса и писатель, лауреат Августовской премии 2016 года за лучшее нон-фикшен-произведение, сплетает в едином повествовании научные факты и личные наблюдения, чтобы заставить читателей увидеть жизнь в ее многочисленных проявлениях. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В этой книге собраны рассказы о боевых буднях иранских солдат и офицеров в период Ирано-иракской войны (1980—1988). Тяжёлые бои идут на многих участках фронта, враг силён, но иранцы каждый день проявляют отвагу и героизм, защищая свою родину.
В книгу вошли повести и рассказы о Великой Отечественной войне, о том, как сложились судьбы героев в мирное время. Автор рассказывает о битве под Москвой, обороне Таллина, о боях на Карельском перешейке.
В повести «Ана Ананас» показан Гамбург, каким я его запомнил лучше всего. Я увидел Репербан задолго до того, как там появились кофейни и бургер-кинги. Девочка, которую зовут Ана Ананас, существует на самом деле. Сейчас ей должно быть около тридцати, она работает в службе для бездомных. Она часто жалуется, что мифы старого Гамбурга портятся, как открытая банка селёдки. Хотя нынешний Репербан мало чем отличается от старого. Дети по-прежнему продают «хашиш», а Бармалеи курят табак со смородиной.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…