Посредники - [24]
— Пойду освежусь, — объявила она.
Ундина и Нив, погруженные в разговор о каких-то идиотских делах средней школы, едва кивнули.
Моргана смотрела, как они смеются, стоя почти вплотную, и думала: «Нив и Ундина даже не подруги. Нив — моя подруга. Но что это за подруга, если она отнимает у меня брата?»
Дешевые тарелки матери снова мелькнули у нее перед глазами. Одна тарелка была со сколом, и, когда Моргана была маленькой, она всегда старалась поставить ее себе, особенно при гостях, чтобы никто не заметил дефекта. Но с какого-то момента — Моргана даже не могла вспомнить, когда это началось, — она стала подсовывать надбитую тарелку матери.
«Когда же я стала такой?»
Девушки наклонились ближе друг к другу, и Моргана снова почувствовала досаду. Нужно что-то делать, придумать способ, как оторвать Нив от брата и новой подруги. Найти этого парня, Мотылька, и, наверное, немного поразвлечься. Но не сейчас. Сейчас ей следует осмотреться и освежить голову для всего дальнейшего.
Моргана спустилась по металлической лестнице, которая соединяла два уровня дома Мейсонов, похожего на художественную мастерскую. Сразу видно, что здесь живет архитектор. За одним углом располагалась ниша, в которой висели несколько снимков работы Роя Декаравы;[28] с потолка, имитируя портлендские дожди, свисали травленые стеклянные спирали.
Это был великолепный дом, и Моргана страстно жаждала заполучить его.
«Это все должно быть мое», — зашептал голос внутри ее, но она стряхнула наваждение. Казалось, в ней уживаются сразу две личности. Одна, которую знали все, — стремящаяся к совершенству, серьезная, забавная девушка с отличными задатками лидера, которая никогда не ошибается и всегда поступает правильно. И вторая — которую не знала даже она сама. Эта вторая девушка подсовывала матери битую тарелку, приобретала друзей только для того, чтобы иметь возможность прогнать их за воображаемые провинности, и страстно, бешено желала обладать вещами. Она и руководила поведением первой.
«Это должно быть твоим», — сказала как-то раз внутренняя Моргана в косметическом отделе «Шанель», где внешняя Моргана восхищалась тюбиком помады за тридцать долларов, но не могла себе его позволить.
И тогда она украла помаду. Моргана д'Амичи, кандидат в президенты класса, круглая отличница, никогда не попадалась. Так что же говорила ей та, другая Моргана?
Девушка провела рукой по лицу, по горящим от вина щекам, нашла ближайшую уборную и захлопнула за собой дверь.
Свет отразился от встроенного в нишу зеркального шкафчика. Несколько флаконов с витаминами, полоскание для рта, контур для глаз, тушь, два бруска мыла ручной работы — ничего интересного. Моргана закрыла шкафчик и принялась изучать собственное отражение. Лицо было бледным, несмотря на вино, и на фоне кожи цвета слоновой кости красные губы выглядели неприлично яркими. Моргана знала, что сегодня она выглядит привлекательно, но удовольствия от этого практически не ощущала. Она снова вспомнила Нив. Нив была прикольная. Чертовски прикольная, со своими красивыми ногами с шикарными пальчиками, всегда идеально сидящей одеждой, хоть из «Барнейз», хоть из эконом-магазина. Что же такое было у Нив, чего не было у Морганы? Ведь Моргана красивее, умнее, популярнее. Девушка подумала о своем брате, о его улыбках, адресованных подруге, и хотя она понимала, что это неправильно, при мысли о том, что эти улыбки достанутся Нив, почувствовала закипающую горечь. Нет.
Моргана покачала головой, опершись руками о мраморную столешницу. Голова кружилась, и прикосновение к холодному камню успокаивало ее. Она сняла черную шелковую блузку, оставшись в одном лифчике. Может, это ее остудит.
Рядом с раковиной стояла небольшая шкатулка с побрякушками — серьгами, ожерельями, несколькими серебряными колечками. Должно быть, это ванная Ундины. Выдернув нить простых блестящих черных бус, Моргана примерила их, покрутилась перед зеркалом. Украшение ей шло. Она расстегнула его и кинула в свою сумочку.
— Моргана! Моргана! — позвала с нижнего этажа Нив. — Кто-то приехал!
Поправив волосы, девушка бросила последний взгляд в зеркало и сказала себе: «Иногда ты ведешь себя как настоящая стерва».
Выйдя в спальню Ундины, Моргана сквозь венецианские окна увидела восходящую луну и вездесущие портлендские сосны. Одинокая фара вспыхнула и тут же погасла. Моргана подошла к окну, чтобы взглянуть на гостя. Глаза привыкли к свету, и она различила рослую фигуру человека, снимающего мотоциклетный шлем. Вот гость положил шлем на сиденье и провел пальцами по волосам.
Джеймс Мозервелл. Что-то сжалось у Морганы в груди.
Он взглянул наверх. Моргана помнила, что на ней только лифчик, но не шевельнулась, а продолжала смотреть на него. Многозначительная ухмылка скользнула по губам Мотылька, и он помахал ей рукой. Моргана подумала об Ундине и Нив — как они стоят чуть ли не в обнимку, смеются, шепчутся…
Пусть шепчутся!
Она скинула лифчик и подошла ближе к окну. Соски затвердели.
Мотылек, смотревший снизу, с подъездной дорожки, улыбнулся еще шире.
Она подождала, пока не раздастся звонок, оделась и направилась вниз по лестнице.