Посредник - [36]
Алекс вернулся в Барселону на своем «рено-5». Он хотел быстрее покончить со статьей о Пикассо, обещанной редакции как результат поездки, а уже потом, полностью освободившись, заняться делом о краже масла.
Салинас проснулся часов в десять и решил прогуляться к дому Ренома, что был минутах в пяти ходьбы от масии. Он застал Ренома оживленно беседующим с сеньором Себастьяном — владельцем Ператальяды, дома, в котором жил Реном, и четырех сотен гектаров, что окружали обе постройки.
— Здравствуй, адвокат! — приветствовал его сеньор Себастьян.
— Потрясающий день. Солнце-то какое... и никакой Трамонтаны, — весело ответил Салинас, питавший симпатию к старику.
— Если так и дальше будет продолжаться, боюсь, летом нам воды не хватит, — пожаловался Реном.
Они поговорили обо всем и ни о чем, наслаждаясь замечательным зимним солнцем, которое случается в Ампурдане только в дни, когда не дует Трамонтана. Затем Салинас вернулся к себе и расположился в патио, уютно устроившись в шезлонге. Положив ноги на торчавший рядом пенек, он погрузился в чтение «Долгого прощания» Реймонда Чандлера [5].
Так прошло около часа, пока не появилась Долорс с двумя корзинами, полными покупок. Вскоре она вынесла ему обед прямо в патио, расставив блюда на мраморном столике с чугунными ножками. Включив записи Джино Паоли[6], Салинас с аппетитом принялся за жареного гуся с грушами.
После обеда, дочитав до половины роман Чандлера, он стал раздумывать, пойти ли ему в кафе и сыграть там в домино с приятелями, которые у него завелись в селении, или выспаться как следует. Но пока он гадал, что лучше, сон сморил его, и Салинас, добравшись до постели, решил устроить себе сиесту.
Проснулся Салинас от того, что кто-то легонько щекотал его по спине. Повернувшись, он увидел Ану.
— Привет! Я вот на день раньше сбежала из Изолы, а ты тут спишь.
— А как ты вошла?
— Мне открыл Реном. Ты хоть представляешь который час? — спросила девушка.
— Не знаю... Но уже темно.
— Восемь.
— Да... Ну и поспал я, — поразился Салинас. — Должно быть, слишком плотно пообедал. Как ты добралась? А на лыжах как покаталась?
— Все было прекрасно. Хотя ты и бросил меня там в горах, но я, как видишь, не пропала, — с притворной обидой сказала девушка.
— А я тут влез в такое дело, что и секунды свободной нет. Потом тебе расскажу.
— Ладно. Я сейчас встану под душ, очень устала за рулем.
Салинас продолжал нежиться в постели, а девушка,завернувшись после душа в огромное темно-коричневое полотенце, рассказывала ему о своем пребывании в снежных горах. Он, казалось, не слушал ее. Это было ему свойственно: Салинас зачастую выглядел рассеянным, будто не обращал внимания на собеседника, на самом же деле улавливал все нюансы того, что ему рассказывали. Эта черта его натуры была наиболее примечательна: Салинас мгновенно схватывал все, с чем приходилось ему сталкиваться, — факты, цифры, сведения, даже запахи и ощущения, все это прочно врезалось в память, раскладываясь в его мозгу строго по полочкам.
Ператальяда
— На этот раз, Лисинио, ты можешь полностью рассчитывать на мою помощь, если она понадобится, — горячо сказала Ана. — В этом деле ведь замешаны крупные деньги, которыми кто-то ворочает?
— Верно.
— ...а люди, связанные с такими делами, обычно стараются успокоить нервы в обществе женщин... ну, не женщин вообще, а, скажем, красивых и доступных...
Салинас пробурчал что-то в знак согласия.
— ...а в этой среде я уж кое-что понимаю. Теперь-то я, слава богу, обхожусь тем, что танцую в «Красном льве». А прежде — я ведь от тебя этого не скрывала — мне пришлось близко соприкоснуться с этой профессией — особенно хорошо я знаю девушек, которых вызывают по телефону, чтобы составить компанию деловым людям. — Ана говорила громко, но как будто про себя. — Ты ведь знаешь, Лисинио, что, когда речь шла о других твоих расследованиях — обычных, ничем не примечательных, — я тебе сама не предлагала поискать для тебя информацию. Но на этот раз... Тут совсем другое дело! Наживаться на том, чтобы портить продукты, — это уже совсем непростительное преступление. Так я считаю. И хотя ты меня не просишь что-нибудь узнать о скрытой стороне жизни кого-нибудь из тех, кем ты сейчас занимаешься, я сама предлагаю тебе свое участие. Как ты смотришь на это?
Салинас помолчал. Они сидели в шезлонгах, загорая на ярком январском солнце.
— Видишь ли, Ана, признаться честно, я пока не просил тебя об этом еще и потому, что сам до сих пор не очень знаю, что и где должен искать. Не говоря уже о том, что тебе, конечно, неприятно собирать такого рода альковную информацию. И все же, если тебе удастся, попытайся разузнать побольше о потайной жизни Салы, доктора Тены и Луиса Гарсиа... — Салинас говорил тихо, медленно подбирая слова. Он часто затруднялся выразить в словах свои мысли и ощущения. Из-за этого он порою казался одним робким, другим — жестким, третьим — просто холодным. Но Ана давно знала его, угадывала мысли просто по выражению лица, умела точно ответить на вопросы, которые возникали у адвоката еще до того, как он их произнес.
— Обещаю заняться этим по-настоящему, так что скоро увидишь... — Девушке очень хотелось помочь Салинасу...— Часто ведь знание скрытой двойной жизни таких субъектов проливает свет на многие их тайны.
В сборнике «Эшенден, или Британский агент» Сомерсет Моэм выступает в роли автора политических детективных историй, в основу которых лег личный опыт «тайной службы его величеству». Первая мировая война. На фронтах гибнут тысячи солдат. А далеко в тылу идет другая война – тайное, необъявленное противостояние европейских разведок. Здесь поджидает не меньшая опасность, а игра со смертью гораздо тоньше и изощреннее. Ведь основное оружие секретного агента – его ум и скорость реакции… Этюды «На китайской ширме» – пестрый калейдоскоп увлекательных историй о жизни на Востоке.
Главный герой, майор спецназа ГРУ, становится двойником президента. Память ему постоянно «стирают», но периодически он вспоминает – кто он и зачем живёт на белом свете.
В основе исторического детектива – реальные события, произошедшие в Инсбруке в ноябре 1904 года. Всего один день и одна жертва! Но случившееся там получило широкий резонанс. Мы вглядываемся в эту трагедию из дня нынешнего и понимаем, что мир тогда вступал в совершенно иную эпоху – в драматичный и жертвенный XX век, в войнах которого погибли миллионы. Инсбрукские события, по мнению автора, стали «симптомом всего, что произошло позднее и продолжает происходить до сих пор». Вот почему «Чёрная пятница Инсбрука», столь детально описанная, вызывает у читателя неподдельный интерес и размышления о судьбах мира.
Понятие революция в сознании большинства людей является синонимом кровавого противостояния с братоубийством, разрухой, грабежами. Но в последний период все чаще в мире происходят так называемые мирные, цветные революции под красивыми и звучными названиями. Все подобные революции очень точно спланированы, хотя и считаются стихийными акциями. Организаторы протестных движений серьезно относятся к внешнему оформлению, точно ориентируясь на психологию среднего гражданина — ничего пугающего, никакой крови, никаких ужасов — цветы, шары, ленточки, флажки с символикой протеста.
Роман-антиутопия «У подножия Рая» описывает события, которые могут произойти с нами в ближайшем будущем. В центре сюжета — судьба простого человека, в результате авиакатастрофы попавшего в необычное место, где происходят загадочные явления, раскрывающие многие тайны современной мировой закулисной политики.Написанный в жанре увлекательного политического детектива, роман «У подножия Рая» затрагивает наиболее актуальные вопросы современности: существует ли всемирный заговор? Кто во главе его? Можно ли противостоять мировому злу? Героями романа являются сенаторы и банкиры, премьер-министры и обычные люди, а также такие известные персонажи, как Бен Ладен, Каддафи и другие.
В среде кремлевских чиновников произошел раскол: одни выступают за классические методы управления государством, другие – за инновационные, в том числе не совсем законные. Представители двух противоборствующих лагерей, прямо скажем, не жаловали друг друга, но до открытой конфронтации дело не доходило. До недавнего времени… Но вот сторонники инноваций решили пополнить бюджет, создав государственную финансовую пирамиду. Проект отдает явной уголовщиной и способен очернить действующую власть. Консерваторы не намерены этого допустить.