Посол мертвых - [24]

На людях Ада так хорошо владела собой, что друзья задавались вопросом, не радуется ли она втайне уходу Льва.

- У тебя есть кто-нибудь? - как-то спросила ее моя мать.

- Только Иисус, - заверила ее Адриана.

V

Ада могла бы пережить тяжелый период, даже если бы утешал ее только Иисус. Но страдание постепенно делало ее черты более утонченными, пока она не преобразилась в красавицу типа Жанны Моро. Это случилось задолго до того, как она открыла для себя более действенный бальзам против одиночества.

Она устроилась официанткой в итальянский ресторан, где иногда подрабатывала Беатрис Флорентино. Хозяин, Рей Элба, каждый вечер печально взирал на свой ресторан, почти пустовавший, несмотря на сиявшие круглый год по-рождественски праздничные фонарики в окнах и гирлянды из искусственных цветов на стенах. Он усаживался за дальним столиком, чтобы повара не подумали, будто он за ними шпионит, потягивал кьянти, ковырял зубочисткой в зубах и вдыхал запах своих денег, гниющих вместе с овощами и рыбой.

Однажды июньским вечером Адриана стояла на своем посту, в углу возле вертящейся кухонной двери, и судачила о мужских грехах с Эльмирой, сестрой Рея, дородной девушкой с темными усиками, чей жених, похоже, нарвался на неприятность. И вдруг она испытала острое чувство благодарности к этому месту, где ей были рады, куда она могла принести звучавший в ней скрежет речи мертвых, непостижимый и, разумеется, неправильно понимаемый, и поделиться им с другим человеческим существом.

Было тепло, шел дождь, окна запотели. Кондиционер сломался еще на прошлой неделе, все работавшие на кухне исходили потом. Две судомойки, дурачась, перебрасывались живым цыпленком, которого повар привез с фермы Рея неподалеку от Принстона. Кудахтанье многократным эхом отзывалось в стенах пустого зала. В тот вечер в нем сидели лишь четверо постоянных посетителей супружеская пара и двое мужчин. Один из них, дружелюбный, разговорчивый пожилой человек, настойчиво приглашал ее присесть за его столик.

- Я на службе, - отказывалась Ада.

Его звали Сэмми, Сэмьюэл Робинвуд. Стриженные под ежик волосы были у него такого же цвета, как алюминиевые вилки, а круглое лицо раскраснелось от вина. Он пришел в дешевом желтовато-коричневом плаще поверх черного шерстяного пиджака военизированного покроя, пустой левый рукав был подколот булавкой. Сидел прямо, с достоинством, правой рукой подносил к губам то бокал, то вилку с накрученными на нее спагетти, и делал это очень ловко для однорукого.

- Время принимать лекарство, - сказал он сам себе, делая знак Аде, чтобы она принесла ему воды, и вздохнул: - Война.

Слово произвело на нее магическое воздействие: несмотря на богатый опыт скитания по лагерям беженцев, она никогда не думала в связи с войной об Америке. Вокруг было так мало свидетельств войны - ни пробитых снарядами стен, ни воронок на дорогах.

Вернувшись с водой, Ада увидела, что он расставил на столе с полдюжины разноцветных склянок. Уловив ее интерес, Сэмми объяснил, для чего каждое лекарство: преднизолон - для суставов, нитроглицерин - от сердца. Каждому органу - своя таблетка. Когда она принесла счет, он пригласил ее в кино.

Ада была польщена. Ей неоднократно приходилось пресекать поползновения посетителей, но ни разу никто не приглашал ее на свидание. У нее были работа, сыновья и брат - вполне достаточно. Ей ведь уже почти сорок.

Как ответить? Она ничего не сказала и ушла, а когда он помахал счетом, попросила Эльмиру рассчитаться.

- Почему?

Она провела пальцами по губам: болтун, мол. Эльмира кивнула.

Однорукий, это интересно. Каждый человек знает что-то свое. Что знает однорукий? Неужели я еще привлекательна, удивилась она, глядя на себя в зеркало после смены: начинающие седеть волосы, мягкие, полные губы. Она впервые подумала, что неплохо бы подкраситься: немного фиолетовых теней на веки, помаду чуть поярче. Эти глаза видели Черное море в гневе и то, как дом превратился в соляной столб.

Ада провела рукой по волосам, решила покрасить их в более броский золотистый цвет и вспомнила, как они со Львом совсем недавно отдыхали в Блэк Понде. Без него она чувствовала себя там несчастной; как могла, отражала атаки развязного Семена, боясь, однако, оттолкнуть его решительно, потому что нуждалась в друзьях.

На следующий вечер Сэмми пришел снова, и через день тоже. Каждый раз он повторял свое приглашение, не смущаясь ее невидящего взгляда. Голосом, глубоким, как у Синатры, он спросил, почему бы ей не сходить с ним куда-нибудь хоть раз, и она покраснела, словно сконфузившись оттого, что их могли услышать за соседним столиком, хотя тот, разумеется, пустовал.

Неужели все, что мне осталось, говорила она себе, это только беспокойство за Алекса и Пола, мои призраки и фотографии призраков? И наконец решилась: согласилась встретиться с ним на следующий день у входа в кинотеатр "Либерти".

Он махнул ей на прощание рукой, надел плащ и вышел во влажную ночь. А она, стоя на пороге, задумчиво расчесывала пальцами волосы и наблюдала, как он, шаркая, удаляется по тускло освещенной улице под моросящим дождем.