Посох Следопыта - [2]
Древесные остановились.
— Ну, что случилось, рёва-корова? — спросил Следопыт, выпрыгнув из кустов.
— Сама корова! Баба сказала, что мы переезжаем! И что где тебя окаянную носит…
— Куда это ещё переезжаем?
— Не знаю. Тебя мама зовет. Вещи таскать.
— Хорошо. Иди, я догоню. Честно. Ну, иди.
Следопыт мрачно оглянулся на остальных.
— Завтра я верну тебе твою книгу, Архивариус. Да здравствуют ваши роды до седьмого колена и да процветают ваши сады.
— Ты чего? — опешила Лисий Шаг.
— Я, конечно, попытаюсь поговорить с бабушкой… — начал Следопыт.
— Безнадёжное дело, — Лисий Шаг покачала головой.
— Я тоже так думаю. Но попытаться придётся. А ваш бойкот я принимаю. Только если кто тронет Серёжку, тот будет говорить со мной. Я сказал. Хэй!
— Подожди. А вдруг вы не туда переезжаете? — запротестовала Архивариус. — Надо все выяснить! Правильно, Алинка?
— Да мы и не будем тебя бойкотировать, — удивлённо пожала плечом Лисий Шаг. — Ты и так сознательная, ты понарошку поноешь перед бабушкой.
— Поною? Понарошку?! — Следопыт посмотрел очень недвусмысленно.
— А-а! Значит, сразу так! — возмущённо закричал Быстрая Нога. — Значит, малина уже твоя?
Следопыт презрительно фыркнул, потом поклонился и изрёк:
— Следопыт рассматривает предложение Лисьего Шага и выкрики Быстрой Ноги как оскорбление. Но он прощает их, потому что это его правило. Да процветают ваши сады. Хэй!
Он развернулся и побежал туда, откуда уже доносилось:
— Настя-а!
2. Правила Следопыта
В городе Настя Следопыт и Ирина Архивариус жили в одном подъезде и были не разлей-вода. Следопыту было двенадцать лет, а Архивариусу одиннадцать. Так что в Древесном племени они немножко верховодили — как старшие и как друзья.
Но в остальной жизни Следопыт нигде не верховодил. И друзей у него больше не было. А вот теперь ещё и с Архивариусом трещина пролегла. Взрослела Архивариус, всё больше превращалась в девушку Ирину, ученицу такого-то класса такой-то школы. Преставали они понимать друг друга. Вот и сейчас Ирина пришла такая серьёзная, такая взрослая.
— Настя, перестань дуться. Чего ты третий день на люди не выходишь? Тебе не кажется, что надо бы отличать игру от жизни?
— У меня одна жизнь, — Следопыт прищурился и пустил стрелу в стоящую на столе банку. Мимо. — У меня одни законы чести и совести. Если я в бойкоте, то чего мне к вам выходить?
— Одна жизнь? Интересно. — Ирина села за столик, и Витька примостился тут же. — А когда тебе будет двадцать лет? Тридцать? Ты тоже будешь бегать с луком и стрелять по банкам? А?
— Не знаю, — Следопыт задумался. — Если у меня есть правила Следопыта, то они у меня есть, и я им следую. А понарошку я жить не хочу.
— Это ты-то не хочешь жить понарошку? — возмутилась Ирина. — Да ты живешь понарошливей всех! Твой Серёжка мелкий — и тот понимает, когда игра, а когда мама зовет вещи таскать. Никакого мы тебе бойкота не объявляли. Мы тебя подыграть нам просили. Откуда ж мы знали, что это ты сюда едешь, когда задумывали этот бойкот. Какая польза тебе объявлять бойкот, если ты без нас не соскучишься, вон к старшим пойдёшь… Да и вообще от тебя ничего не зависит, даже если б ты и поплакалась. Разве что твоя бабушка нажалуется нашим бабушкам, и наши бабушки нас накажут, вот и вся польза от этого бойкота. Конечно, ты правильно сделала, что отказалась. Правильно и умно.
— Да ничего она не умно! Ей стало жалко малины! — опять высунулся Витька, хотя Иринка пихала его в бок. — Жадоба, жадоба!
— Конечно, жалко, ведь что может быть ценней малины, она же такая сладкая и вкусная, — сказал Следопыт и пустил новую стрелу. Опять мимо. Стрела ударилась о стол и рикошетом улетела в малинник.
— Ого, — Витька вытянул шею.
— Старею, — вздохнул Следопыт. — Хочешь, Витька, я тебе свой лук отдам?
— Со стрелами?
— Со стрелами.
Витька глядел раскрыв рот. У Следопыта был самый разособенный лук из всех. Резной. Как настоящий.
— А почему не мне? — обиделась Иринка. — Он и стрелять-то не умеет!
— А тебе я журнал учительский отдам. Тот самый. Правда, там немного страниц заполнено — я Серёжку учила буквам… Хочешь?
— Ну, если только он тебе уже не нужен… — дипломатично сказала Ирина, стараясь спрятать под ресницы разом заблестевшие глаза. — Я буду очень рада.
— Подожди, я поищу, у нас ещё не все распаковано, — Настя побежала в домик.
Вот она, эта коробка… И огромный бабушкин журнал. Он пах, как старые книги из её высокого шкафа, настоящий древний драгоценный учительский журнал! Любимый. Он напоминал о научной работе, о серьёзных делах. Настя вздохнула, открыла его на самой середине и нырнула носом в расчерченные страницы. Зажмурилась… Прошептала:
— Пятое правило Следопыта. То, что ты отдал — то твоё. То, что ты отдал — то твоё…
И захотелось закричать:
— При чём тут правила! Какой я теперь Следопыт без племени и без лука!
— Шестое правило Следопыта. Выбрав дорогу, не сворачивай.
Вытерев набегавшие слёзы, потому что ужасно дорог был ему учительский журнал и ещё дороже резной лук, Следопыт запихал коробку под стол и вышел на крыльцо.
— Спасибо, — сказала Ирина. — Ну, мы пойдем, ладно? Скоро обед.
— Ладно. До встречи. Да процветают ваши сады! Хэй!
