Посох Богов - [51]

Неизменно чёрный хитон мягко обвивал её безупречную фигуру, словно таинственный туман далёкого прошлого или загадочного непредсказуемого будущего.

И хотя голос и лицо девушки были приветливыми, Лавиний испугался. Он в нерешительности повертел в руках церу со стихами.

— Да, — сказал он обреченно. — Но это так… набросок…

Он уже передумал показывать ей очередное творение.

Однако Танаквиль сама взяла из его рук церу и стала читать:

О, как пахнет весна и ветер теплый,

Бури уступили весеннему Зефиру!

По фригийским горам и пастбищам,

По знойной Никее и славной Азии,

Как сладко сердце томится

По странствиям и свободе!

Друзья мои, прощайте.

Возвращюсь я, боюсь, нескоро…

— Стихи хороши, — она всегда начинала с этих слов, искренне желая поддержать его. Она была сама доброта, сама любовь и сама красота. Лавиний безумно, безмерно и страстно любил Танаквиль. Он ни за что на свете не отдал бы её никому. Он так не любил оставлять её одну. Но…

— Танаквиль, завтра я уезжаю…

Девушка вздрогнула.

— Нет, Марк Лавиний, нет-нет, ты не должен ехать.

— Почему?

Красавица замолчала, нахмурившись, потом неуверенно произнесла:

— Мне приснился плохой сон.

Она опустила прекрасные синие глаза, словно смущаясь тем, что сказав это, выдала привязанность к господину.

Лавиний улыбнулся, присел рядом и обнял её за плечи, стараясь успокоить:

— Прогони печаль из сердца, избавь душу от страха, Танаквиль, ведь это ненадолго. Через декаду-другую я вернусь.

Танаквиль снова встрепенулась:

— Тебя не будет так долго?

Затем, словно решившись, она крепко взяла его за руку.

Улыбка мгновенно сошла с лица римлянина. Внезапная вспышка, и он увидел…

…Серое небо над пустым дворцом. Ветер уныло свистит в жёстких колючих кустах и кружит по двору, подбирая на ходу сухую листву. Мраморные статуи тускло мерцают из глубины сумрачных аллей сада. Он стоит у порога собственного дома. Но почему же никто не приветствует его и не предлагает вина с дороги? Он входит в распахнутые настежь двери. На лестнице из прекрасного нумидийского мрамора, по которой он поднимается, разбросаны знакомые вещи. Полированный чёрный мрамор пола мрачно блестит в косых лучах солнца, с трудом пробивающегося через свинцовые тучи в распахнутые окна. Прекрасная мраморная статуя Танаквиль с цветочной гирляндой в руках разбита и валяется на полу. Сердце Лавиния громко колотится, из груди вырывается отчаянный крик:

— Танаквиль! Танаквиль!

Он бежит на второй этаж, туда, где её покои.

Пурпурное покрывало Танаквиль брошено на пол. Ручное зеркало, веер, шёлковый зонтик от солнца, драгоценный пояс, булавки, ожерелья, браслеты и перстни, гребни и нимбы, вышитые золотом ленты для волос, всё разбросано в страшном беспорядке… Сундук, некогда заполненный её вещами, раскрыт и зияет чёрной пустотой. Всё вокруг Лавиния мгновенно почернело. Танаквиль в доме нет!

Лавиний понимает, что произошло непоправимое и кричит:

— Танакви-и-иль!..

И приходит в себя.

Всё, что он видел, было ярко, как наяву. Потрясённый Лавиний встал.

— Останься, Марк, — ещё раз попросила Танаквиль, но уже отпустив руку господина.

— Но… я не могу ослушаться приказа царя и сената… Скажи мне, Танаквиль, ты прорицательница? Ты смотришь на звёзды, звезда моя, и показала мне то, что будет?

— Я не пририцательница, не пифия и не нимфа, вещающая царям смертных. Но я знакома с Etrusca Disciplina, сводом знаний, правил и системой предсказаний, и с Libri Haruspicini, Libri Acherontici, Libri Ostentarla, Libri Tagetici. Таинство желаний Богов — вот главное для этрусков. Боги посылают нам бесконечный поток знаков, событий и явлений повседневной жизни, истолковав которые, можно всё повернуть в нужное русло. Мы обязаны знать волю Богов, уметь толковать предзнаменования, ведь с их помощью Боги сообщают нам свои пожелания. Возможно, ты путаешь меня с гаруспиками, Марк. Но я не владею техникой гаруспиков. Я просто… вижу… знаю… Не могу тебе объяснить всего. Увы, никто не может точно сказать, что будет. Но то, что я ты видел сейчас, может случиться, если ты завтра уедешь.

Изумлённый Лавиний смотрел на девушку, словно видел её впервые.

«Она знает так много, значит должна знать, что может случиться со мной, если я не поеду! Тулл Гостилий молод и храбр, его воодушевляют бранные подвиги. Молодой царь считает, что государство, ведущее мирную жизнь, ослабевает и утрачивает военную мощь. Он повсюду ищет предлогов для того, чтобы начать войну. Разве она может знать…» — горько подумал он.

Но Танаквиль знала. Она знала многое из того, что не дано было знать другим. Она знала, почему Этрурия уже погружается в воды истории.

Не по воле простого купца, среди других рабов продавшего девушку с царским именем и красотой богини. Разве мог Полидеукес знать, что жезл, найденный среди прекрасных этрусских ваз букерро в кованом сундуке, принадлежащем этой девушке, был не просто символом царского рода Танаквиль, а знаком власти куда более могущественной, чем власть земных царей. Увозя его, вряд ли именно он, Полидеукес, изменил ход истории. Но, тем не менее, именно в его караване Жезл снова отправился вместе со своей хранительницей на север.