Пособники. Исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма - [32]
НЭП позволил несколько сгладить противоречия, существовавшие тогда в стране, но не решил их до конца. У советской власти были сложные отношения с интеллигенцией. В основе политики по отношению к ней лежали недоверие и всесторонний надзор.
При этом годы НЭПа можно охарактеризовать как период истории, когда большевики несколько заигрывали со своими бывшими политическими оппонентами из других социалистических партий — безусловно, только с теми из них, кто готов был принять их гегемонию и вступить в ряды РКП(б). Судя по всему, сам Константин Воскобойник был не прочь вписаться в эту новую советскую систему. Необходимость «не высовываться», «не привлекать к себе внимания» сильно раздражала его, вызывала чувство дискомфорта. 10 лет — достаточно большой срок. Никаких конфликтов с органами государственной власти у него за это время не было.
В конце 1920-х гг. большевики взяли курс на свертывание НЭПа. В стране шли процессы, главными фигурантами которых выступали представители интеллигенции. Наиболее крупными были дела «Промпартии», «Трудовой крестьянской партии», «Союзного бюро ЦК РСДРП (меньшевиков)». Казалось, что в этих условиях самый лучший вариант поведения — затаиться, может быть даже уехать куда-нибудь подальше от столицы, где контроль со стороны органов государственной безопасности слабее, а взаимоотношения между людьми проще и патриархальнее. Однако Анна и Константин Воскобойники думают по-другому: «Бытие определяет сознание. И вот постепенно, даже незаметно для себя, в душе появляется все больше и больше чувство обиды на кого-то и за что-то. Мы живем под чужим именем, значит, под вечным страхом. Этот страх рождает чувство отчужденности, недоверия к окружающему.
По натуре и муж, и я — люди очень общительные, энергичные, а муж к тому же и по развитию, и по силе воли стоял выше среднего студента. И в то же время, в силу сложившихся обстоятельств, мужу приходится все время сдерживать себя, не проявлять себя в полной мере, так как он должен быть “на виду”. Вот эта боязнь рождала у мужа чувство недоверия, болезненную мнительность и вызывало недовольство всем окружающим. Чем больше наполнялось сил, чем больше эти силы сдерживали, тем больше появлялось неудовлетворенности, недовольства»[230].
В этих показаниях ключевые слова: «а муж к тому же и по развитию, и по силе воли стоял выше среднего студента». Здесь присутствует не критика советских порядков, а, скорее, некий элемент потребности в лидерстве. Его явно не устраивали темпы собственного карьерного роста: «К моменту окончания вуза, работая начальником электроизмерительной мастерской в Палате мер и весов, короче говоря, к моменту весны 1931 г., эти настроения не носили характера явного недовольства советской властью, а они скорее носили характер просто неудовлетворенности жизнью и даже больше: было желание, огромное желание честно работать и работать не в половину накала, а отдать работе всего себя, весь полностью опыт, знание, всю накопленную энергию. Так работать можно было только получив вполне легальное положение»[231].
Весной 1931 г. Воскобойники пришли к решению, что так продолжаться больше не может, и в марте Константин пошел в НКВД и сообщил о себе все. Чем этот поступок объясняла его жена через четырнадцать лет? Она вспоминала: «На что мы надеялись? Первое. Мы думали, что возможно вообще все кончится благополучно: давность, прекрасные отзывы о работе, добровольное признание, а если и получили срам, то лучше отбыть раз наказание, чем мучиться так всю жизнь. Нас понять может только тот, кто пережил это.
В результате муж получил три года концлагерей. И вот теперь могу сказать с уверенностью, что это были самые спокойные годы как для меня, так и для мужа, несмотря на то, что эти годы он сидел в лагерях, а мне приходилось много работать, и к тому же мы были не вместе. Но у нас, и у того, и у другого, а у меня в особенности, была уверенность, что пройдут эти годы, и все будет по-новому, всеё будет так, как надо»[232].
Можно назвать еще одну причину этого поступка. В СССР в 1930-е гг. на страницах центральных газет рассказывалось о преступниках, которые являлись в правоохранительные органы с повинной. Утверждалось, что этих людей зачастую даже не наказывают. Известный писатель и сотрудник прокуратуры Лев Шейнин писал в газете «Известия»: «Большая часть людей, являвшихся с повинной, направлялась в разные города на работу. Московский угрозыск начал посылать на работу бывших рецидивистов.
Прямая задача профсоюзных, комсомольских и других общественных организаций была — как следует принять этих людей. Им надо было помочь устроиться в новом городе, окружить их вниманием, втянуть в общественную работу. Вместо мелкобуржуазного сюсюканья и обывательского праздного любопытства этим людям протянули руку помощи. И эта рука была протянута для крепкого рукопожатия — им, победившим в самой мучительной и трудной борьбе — в борьбе с самим собой»[233].
Однако советская пропаганда и реалии жизни в сталинском Советском Союзе оказались противоположными явлениями. Покаяние не принесло облегчения. Да, для СССР начала 1930-х гг. наказание, назначенное Константину Воскобойнику, было не очень строгим. Но если его жена какое-то время надеялась на благополучный исход, сам заключенный в это уже не верил: «В 1932 г. я еду в отпуск к мужу в лагеря и провожу с ним вместе месяц. И вот тут я резко заметила ту разницу, которая наметилась в нашем настроении. Если у меня была полная уверенность, что теперь наша жизнь наладится, то у мужа получалось обратное: он говорил, что теперь вообще ему не будет доверия, что теперь будет даже хуже, чем было до 1931 г. Появляется резкая критика существующих порядков»
Дневник, который впервые переведен и публикуется полностью, вышел из-под пера обергруппенфюрера СС, начальника соединений по «борьбе с бандами», приближенного Гиммлера. Бах-Зелевский лично отвечал за карательные операции и этнические чистки на оккупированных Восточных территориях, участвовал в создании Освенцима и в подавлении Варшавского восстания. С неподражаемым цинизмом он описывает истребление гражданского населения Советского Союза и Польши, считая себя «спасителем тысяч женщин и детей», гуманистом и человеком чести.
В истории русского коллаборационизма в годы Второй мировой войны особое место занимает генерал-майор вермахта Борис Алексеевич Смысловский (1897–1988), известный также под псевдонимами «фон Регенау» и «Артур Хольмстон». Выходец из известного российского дворянского рода, офицер-артиллерист и разведчик, служивший в Русской императорской и Белой армиях, Смысловский после окончания Гражданской войны был вынужден эмигрировать в Европу. На чужбине он не отказался от идеи борьбы с большевизмом любыми средствами, и в начале 1930-х гг.
История создания и служебно-боевой деятельности Русской национальной народной армии (РННА) является одной из наименее освещенных страниц в литературе, посвященной коллаборационизму. Формирование РННА представляет собой одну из первых относительно масштабных попыток германской разведки (абвера и отдела «Иностранные армии Востока») и командования группы армий «Центр» создать на Восточном фронте дееспособное русское коллаборационистское соединение. Эксперимент РННА продолжался относительно недолго — с марта 1942 г.
В монографии исследуется один из вопросов взаимоотношений древнего Египта с Нубией, а именно вопрос становления аппарата египетской военной и гражданской администрации на этой территории. Прослеживаются три этапа, связанные с изменениями характера политики Египта в этом регионе, которые в конечном счете привели к превращению Нубии в египетскую провинцию. Выделена роль местного населения в системе сложившихся египетских административных институтов. Исследование охватывает период Древнего, Среднего и Нового царств.
В основе книги лежит историко-культурная концепция, суть которой – рассмотрение истории абхазов, коренного населения Абхазии не изолированно, а в тесном взаимодействии с другими соседними народами и древними цивилизациями. Здесь всегда хорошо прослеживалось биение пульса мировой политики, а сама страна не раз становилась ареной военных действий и политико-дипломатических хитросплетений между великими державами древности и средневековья, нового и новейшего времени. За последние годы были выявлены новые археологические материалы, архивные документы, письменные источники, позволившие объективнее рассмотреть многие исторические события.
Книга, написанная археологом А. Д. Грачем, рассказывает о том, что лежит в земле, по которой ходят ленинградцы, о вещественных памятниках жизни населения нашего города в первые десятилетия его существования. Книги об этом никогда еще не было напечатано. Твердо установилось представление, что археологические раскопки выявляют памятники седой старины. А оказывается и за два с половиной столетия под проспектами и улицами, по которым бегут автобусы и трамваи, под дворами и скверами, где играют дети, накопились ценные археологические материалы.
Материалы III Всероссийской научной конференции, посвящены в основном событиям 1930-1940-х годов и приурочены к 70-летию начала «Большого террора». Адресованы историкам и всем тем, кто интересуется прошлым Отечества.
Очередной труд известного советского историка содержит цельную картину политической истории Ахеменидской державы, возникшей в VI в. до н. э. и существовавшей более двух столетий. В этой первой в истории мировой державе возникли важные для развития общества социально-экономические и политические институты, культурные традиции.
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.