Пособие для желающих поступать в медицинские вузы - [2]

Даже серийных убийц, осуждённых на смерть или пожизненное заключение, долго донимают всякие психоаналитики, стараясь понять: как такое могло произойти?

Впрочем, возвращусь к причинам написания этой книги. Я часто бывал неправ. Часто бывал прав. Многим своим словам и поступкам я и до сих пор не могу дать однозначную оценку: + или — . Одни считают меня хорошим человеком, другие — плохим. Так вот, эту книгу я пишу с мыслью о тех, других. Кто–то из них (быть может!) возьмёт в руки эту книгу. Кто–то (очень хотелось бы!) поймёт меня. Кто–то (спасибо!) простит…

Раздел первый ЭМОЦИИ ВРАЧА

Жизнь на 10 % состоит из того, что с нами происходит, и на 90 % — из того, как мы на это реагируем.

Станислав Лем

Ситуация

(Счастье)

Я иду с работы пешком[1]. Сначала направился было к автобусной остановке, но, подумав, решил идти пешком. Вдруг в автобусе мне помнут букет!

Это пионы. Белые пионы. Огромный букет огромных белых пионов. Никогда раньше не видел таких больших пионов. Нет, всё–таки видел… Но это было давно, очень давно, в детстве, когда я и сам был не выше куста пионов… Определённо, эти цветы — из моего детства!..

Я поднимаю букет выше, погружаю в него лицо и всем своим естеством ощущаю себя во дворе далёкого родительского дома, среди кустов цветущих пионов… Сейчас на порог выйдет молодая мама, скрипнет калиткой, возвращаясь с работы, совсем ещё не седой отец… Да и мне всего пять лет, и всё у меня ещё впереди: я ещё не знаю, что через много лет стану врачом и в один прекрасный день буду идти по улицам далёкого городка с огромным букетом огромных пионов…

Опускаю цветы чуть пониже, чтобы видеть дорогу. Эти пионы принесла мне девочка. У неё высокая близорукость с астигматизмом. Нет, я не избавил её от этого недуга. Пока что это невозможно. Я реалист и рад уже тому, что девочка пришла ко мне с «тремя строчками в очках», а ушла с шестью. Вот будет ей лет восемнадцать, тогда можно будет поговорить и о хирургической коррекции зрения… Впрочем, к тому времени, наверное, появятся какие–нибудь новые методики…

На лавочке перед одной из калиток сидит дедушка. Из тех, что уже не первый год находятся «на заслуженном отдыхе». Букет явно привлекает его внимание.

— Вы, молодой человек, наверное, на свидание идёте? — по–деревенски просто спрашивает дед.

— Нет, домой иду, с работы, — возражаю, улыбаясь.

— Тогда Вы работаете врачом, — делает вывод дедушка.

Улыбаясь, смотрю на букет. «А ведь дед прав, — думаю. — Такие красивые цветы дарят или любимым, или врачам… Или же любимым врачам!»

Разумеется, мне и раньше дарили цветы. Были даже розы среди зимы. Эти пионы, конечно же, стóят не такую кучу денег, как те зимние розы. Но они стоят чего–то намного большего, чем куча денег…

Вот навстречу идёт Леся. Она в этом году заканчивает медучилище. Одно время я там преподавал на полставки. Леся учится хорошо и готовится в мединститут. Улыбаясь, отмечаю, что Леся тоже засмотрелась на цветы.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, Леся.

Разошлись. Затылком чувствую, что Леся оглянулась. Действительно, цветы необычные. И день сегодня необычный. Дай Бог, Леся, чтобы и у тебя было много таких дней и таких цветов!

* * *

Ситуация

(Отчаяние)

Сегодня домой не иду, а плетусь. Не хочу ехать в автобусе, чтобы никoму не смотреть в глаза. Ведь я — последний дурак из дураков. И бездарь И ничтожество. Зажрался. Гордыня обуяла. Чересчур высокого о себе мнения… Надо было отменить операцию. Но кто же знал?.. Чёрт меня дёрнул оперировать этого деда!..

И не оперировать нельзя было. Через день–два всё равно пришлось бы, но глаз был бы ещё хуже… Одними каплями и таблетками не обошлось бы: ведь глаукома вторичная, вызванная набуханием катаракты, нужно было обязательно устранить первопричину… Вот и «устранил»… Теоретик!

А ведь у деда это был единственный зрячий глаз… Впрочем, зрячим он был до приступа. Дед ещё пару дней дома сидел, боль терпел, думал: пройдёт!.. Но что с деда возьмёшь? У него четыре класса образования, да и те семьдесят пять лет тому назад! Но ведь если бы операция удалась, был бы шанс на зрение. Не снайперское, конечно, однако тарелку с ложкой дед видел бы. Возможно. Риск был велик. Я перед операцией так и говорил и больному, и родственникам. А ведь они мне верили. И сейчас верят. Иначе забрали бы деда в область. А если бы всё–таки забрали деда оперировать в область или даже в столицу? От экспульсивного кровотечения не застрахован никто! Видал таких больных «оттуда»… Но ведь то — Центр! Есть у людей стереотип: если неудача произошла в провинциальной больнице, то врачи обязательно виноваты в том, что не отправили больного «выше». А если та же неудача происходит в столичном НИИ — ну что же, раз уж на таком высоком уровне и такое произошло, то на то воля Божья…

Дубовый стереотип! Хотел бы я увидеть, как профессор справится с такой ситуацией… Стоп! Что ты такое несёшь?! «Хотел бы увидеть…» Разве можно пожелать кому–либо такой ужасной ситуации?! Ситуации, когда всё стекловидное тело буквально вылетает в рану, а за ним лезут сосудистая с сетчаткой, а дальше всё это дело заливается кровью… И всё это за каких–то 15 секунд! Операционная сестра говорила тогда, что она за тридцать лет работы такое впервые увидела. За каких–то 15 секунд!.. Не ври! Не оправдывайся! Не за 15, а за 30–40! Ты ведь ещё пытался что–то сделать… А даже и за 40 секунд на «открытом», уже гипотоничном глазу разве успеешь сделать заднюю трепанацию склеры?! И так всё прёт из раны, а если ещё и инструментом нажать… Заранее, говоришь, надо было заднюю трепанацию сделать? В начале операции? Это ты сейчас такой умный, после всего… А тогда кто думал?.. Думал, конечно, но надеялся, что экспульсивного кровотечения не будет. Не всем же лишние дырки в глазу делать! Никто их всем подряд не делает! Ни в одной клинике! Лишние дырки для глаза тоже не всегда желательны. «На всякий случай» их не делают. Делают, если предвидится «что–нибудь такое»… Но ведь перед операцией дед имел сносные АД и ВГД