Посмотри мне в глаза! Жизнь с синдромом «ненормальности». Какая она изнутри? Моя жизнь с синдромом Аспергера - [71]

За технологов отвечал Вито, а я как инженер-управленец отвечал за Вито. Ну, в некоторой степени. Вито был неуправляем. Но сработались мы неплохо. Вито, словно хороший сержант в армии, показывал нам разные закулисные тонкости и хитрости. Например, он объяснил нам, как изящно и весело избавиться от надоедливого продавца-коммивояжера.

Гамбит с продавцом обычно требовал участия двух человек. Вито всегда брал на себя вступительную часть. Делалось это так. Если продавец производил на Вито неважное впечатление, тот говорил: «Когда будете разговаривать с моим боссом, спросите про его сестру. Она только что стала чемпионкой колледжа по плаванию. Он очень ею гордится».

Потом продавец шел ко мне, и через несколько минут вворачивал в разговор фразу: «Кстати, я слышал, что ваша сестренка – чемпионка по плаванию, да?» Я напускал на себя обиженный и изумленный вид и умолкал. Продавец обеспокоенно спрашивал:

– Я что-то не то сказал?

Я оскорбленно отвечал:

– Не могу поверить, что вы способны ляпнуть такую бестактность. У моей сестрички полиомиелит. Она с пятилетнего возраста прикована к инвалидному креслу.

Дальше возможны были варианты, но все они, как правило, оказывались потешными. Собеседник или рассыпался в извинениях, или потрясенно молчал. В любом случае, это работало. После ледяной паузы я говорил: «Простите, я должен вернуться к работе». А посетитель уже был рад-радешенек убраться вон из кабинета. К этому моменту Вито успевал бесследно исчезнуть. Я, все так же сохраняя оскорбленный вид, провожал незадачливого коммивояжера до двери.

На том все и кончалось. Потому что прийти еще раз после такого приема никто не решался.

Технологи работали среди печатных станков, на которых печатались картинки для складных картин-паззлов. Печатали их на больших листах картона, потом относили к другим станкам, которые нарезали листы на мелкие фигурные кусочки – сотни и тысячи кусочков. Потом все это упаковывали в коробки и отправляли в магазины. Рабочее помещение, десять на пятьдесят футов, раньше служило кабинетом контролера производства. Из окон с одной стороны открывался вид на зал, где производили паззлы, а с другой – на глухую стену, побеленную известкой. В самом кабинете стены были покрашены в тошнотворный светло-зеленый цвет, какой, должно быть, можно получить, если ты закусывал пиво листьями одуванчиков, а потом тебя вырвало этой смесью.

Обычные офисные правила насчет интерьера, формы одежды, а также поведения и выбора выражений, – все они здесь не действовали. Как-никак, мы помещались на заводской территории, а не в директорском крыле. Поэтому технологи совсем расслабились: по стенам у них пестрели календари с девушками, в охладительном резервуаре для кулере для пленки хранилось пиво, а в ящике с инструментами – складные ножики.

Как-то утром к нам пришел Пол, тот самый управляющий с приклеенной улыбкой.

– Ребята, я хочу, чтобы вы тут быстренько прибрались. Скоро придет начальство с проверкой.

Пол всегда держался вежливо, никогда не ругался, голоса не повышал. Но мы-то расшифровали его слова верно. Он имел в виду: «Эй, вы, поганцы, ну-ка живо разгребайте свой свинарник! Календари с девками – содрать со стен, навести порядок, а не то начальство надерет нам задницу и всех уволит. Подъем, за дело!»

Технологи засуетились. Они сорвали со стен календари и плакаты, спрятали порножурналы поглубже в ящики столов, чтобы, когда ревизоры отчалят, вытащить свои сокровища снова. Вито подмел пол, смахнув мусор через перила вниз, в фабричный зал, с высоты в десять футов. Снизу донеслись возмущенные вопли рабочих, потому что мусор благополучно просыпался на свежеотпечатанные листы паззлов, приготовленные к нарезке, – они как раз выползли из-под пресса. Окурки и мусор расплющило и припечатало к картону. Пожалуй, это будет оригинальное дополнение к рождественскому подарку, если они попадут в коробку с паззлами и достанутся какому-нибудь счастливчику.

Но Вито на это было наплевать. А если бы рабочие поднялись к нам, чтобы намылить ему шею, он бы спустил их с лестницы, орудуя шваброй.

Пока технологи поспешно наводили порядок, я огляделся, не зная, чем заняться. Мне тоже хотелось показать себя хорошим корпоративным роботом. Чем бы помочь коллективу? Подметать и протирать пыль как-то не пристало, ведь по должности я старше технологов.

Тогда я нашел в углу осколок зеркала. Непорядок. Нечего ему тут лежать, это самый настоящий мусор. Я поднял осколок с пола, посмотрел на белые пластиковые столы, и меня осенило. Я попросил у Вито бритву и принялся терпеливо скрести по белому пластику. Горка белой пластмассовой мелкой крупы, почти что порошка, неуклонно росла. Технологи уже давно навели в комнате порядок, а я все еще трудился. Теперь горка белого порошка смотрелась на две тысячи долларов, не меньше. Мелкие белые кристаллики слегка поблескивали. То, что надо.

Я аккуратно сдвинул весь порошок на зеркало. Потом взял еще одно бритвенное лезвие и аккуратно разделил порошок на полоски. Довольно широкие. Вынул из своего бумажника двадцатку и свернул купюру в трубочку. Сел рядом с зеркалом и горкой белого порошка. Натюрморт был готов. Зеркало я задвинул под угол стола – чтобы оно было на виду, но в глаза с порога не бросалось. Как будто кто-то впопыхах забыл припрятать его получше.