Посмотри мне в глаза! Жизнь с синдромом «ненормальности». Какая она изнутри? Моя жизнь с синдромом Аспергера - [109]

Отец все рассказывал и рассказывал, а я уже не мог удержаться от слез.

– А помнишь парк Вэлли-Фордж? – спросил отец.

И я вспомнил: вот я бегу по полям национального парка Велли-Фордж, бегу и держу бечевку от воздушного змея, сделанного отцом, и отец бежит рядом со мной в ярких солнечных лучах, а мать сидит в тенечке и смотрит на нас. А потом я запутываюсь в бечевке и шлепаюсь наземь. У меня до сих пор на лодыжке шрам.

Да, кое-что хорошее мы с отцом все-таки вспомнили. Когда я засобирался домой, отец отец заметил, как я опечален. Он с улыбкой потрепал меня по голове и сказал:

– Ты за меня не беспокойся. Все будет хорошо, я поправлюсь.

Но я в глубине души знал: он не поправится. Мне снова захотелось стать маленьким.

С того дня и до самого конца я навещал его в больнице ежедневно. Он все слабел и как-то раз сказал:

– Джон Элдер, я умираю.

– Знаю, – ответил я. – Печально. Как ты думаешь, куда ты потом попадешь?

– Тайна. Этого никто не знает, – ответил отец.

– Тебе страшно?

– Если честно, не очень.

Джуди решила, что в следующий вторник заберет его из больницы – пусть умрет дома.

Отец спросил:

– Ты выдержишь?

– Конечно, я буду тосковать, но выдержу, – ответил я.

– За Джуди присмотришь? Она так обо мне заботилась!

– О чем речь, присмотрю, – ответил я.

– И с домом ей управиться поможешь?

– Разумеется.

– А как там мой трактор? – спросил отец.

– Все так же. Хочешь, я проеду на нем под окнами и ты на него посмотришь?

– Давай! – обрадовался отец.

Я просидел в палате еще часа два, беседуя с отцом, моей матерью и Джуди. Потом отец утомился, и я уехал домой, пообещав, что сегодня к вечеру вернусь в больницу. По дороге я заглянул к брату и сообщил ему, что отец вот-вот умрет. Я был очень расстроен.

Добравшись до дому, я разрыдался, а сам все спрашивал себя: почему умирающие всегда просят присмотреть за их близкими и имуществом? Прадедушка Данди просил меня присмотреть за его фермой. Дедушка Джек – позаботиться о Кэролайн и о полях и деревьях, которые вырастил Данди. Что ж, миновало двадцать лет, многое изменилось и исчезло. Бабушка Кэролайн умерла своим чередом, дом сгорел, деревья и поля больше не мои. Но, думаю, я сделал все, что было в моих силах. С самой смерти прадеда и до того, как бабушка переехала, я ежемесячно наведывался в Лоренсвилль. Джуди как-то сказала: «Тяжело быть старшим ребенком в семье». Она по себе знала, каково это.

В понедельник я отправился на работу. Днем позвонила Джуди:

– Твоего отца перевезут домой сегодня. До вторника откладывать нельзя – слишком уж он сдал.

Пора было подогнать трактор. Я собрал нужные инструменты, лопаты, трос. Кто его знает, сильно ли трактор ушел в снег – зимой были изрядные снегопады. Я дал крюк мимо школы, забрал Медведика. Будем вытаскивать трактор вдвоем.

В Амхерст уже пришла весна, но в Бакленде еще царила зима. В поле за отцовым домом снегу было мне по пояс, а от дома до трактора было футов сто. Трактор ушел в снег по самый ковш, и передние колеса тоже скрылись под снегом. Но день стоял погожий, солнечный, и трактор завелся сразу. Я дал газу, трактор затрясся, но с места не сдвинулся. Я попытался оторвать от земли ковш, но он примерз. Я дергал его и так и сяк, и, наконец, – бам! – он оторвался от земли. В ковше было полно льда.

– Пап, давай его выкопаем! – предложил Медведик.

Мы взялись за лопаты и дружно откапывали колеса, пока трактор не показался из-под снега. Потом мы расчистили вокруг него площадку – спереди и сзади, чтобы было свободное место для маневров. Мы обошли трактор и откопали сцепные крюки сзади, и оказалось, что они крепко примерзли к земле. Мы попытались высвободить их пинками, но это не помогло. Потянули за гидравлический рычаг, и только тогда крюки оторвались от земли. Трактор наконец сдвинулся! На целый фут!

– Пап, смотри, переднюю покрышку спустило! – заметил Медведик и был прав.

– Черт, Медведик, как же быть? Как вывести трактор на трех колесах через снежный нанос в семь футов и на подъездную дорожку к дому?

– Давай лебедкой? – предложил Медведик.

У нашего «лендровера» спереди была хорошая крепкая лебедка. Медведик, меся глубокий снег, отправился за машиной. Он поставил ее на подъездную дорожку и развернул к полю, где стоял трактор.

– Вот трос, – сказал он, протащив трос по снегу, чтобы я мог прицепить к нему трактор.

Медведик, с трудом пробираясь по сугробам, вернулся к «лендроверу», сел за руль и завел мотор. Я прицепил трос к трактору и включил его в режиме «на полный привод». Трактор легко прокатился по глубоким сугробам. Как только он очутился на расчищенной подъездной дорожке перед домом, Медведик первым заметил, что кое-что неладно.

– Пап, смотри, у него слетела передняя покрышка!

И правда, покрышку сорвало с металлического обода колеса, когда трактор продирался сквозь снег.

Мы выудили покрышку из сугроба, и я с помощью двух больших ломов надел ее обратно на обод. Затем мы за какие-нибудь полчаса вновь поставили трактор на все четыре колеса. После чего рьяно принялись за расчистку снега перед домом – ведь нужно было освободить место для нескольких машин и для «скорой». Трактор прекрасно справлялся с уборкой снега, и я грустно подумал: как жаль, что отец уже никогда не увидит, как трактор чистит снег, и не сядет за руль.