Посмотреть в послезавтра - [38]

С выпученными глазами моя спасительница покинула помещение. Я услышала, как провернулся ключ в двери. Я что под арестом? Спектакль надо заканчивать, а то упекут в психушку. Молоко – чудо лекарство – я почувствовала себя намного лучше. Выпила еще пакетик. Достала книгу из-под подушки, решила прочесть, может, что-нибудь между строк и обнаружу.

«МИСТИКА И ПРОРОЧЕСТВО»

На лазурном берегу Ниццы, на склоне горы Монт Барон, освещенный лучами солнца и утопающий в пышных садах, располагался замок герцога Барского. Многочисленные слухи о невиданных богатствах герцога просочились за пределы Франции. Грандиозные балы-маскарады, которые он устраивал в последнее воскресенье каждого месяца, сопровождались фейерверками и мистическими превращениями.

Герцог обожал фокусы – восторг и зависть будоражили местную знать. Человеком он слыл незаурядным, кроме его неограниченной щедрости были у него и другие странности, а в частности – увлечение алхимией. Самым большим успехом пользовался фокус с бумагой. На большом пергаменте он писал имя молодой особы, с которой будет танцевать весь вечер. Как только он сворачивал бумагу, а потом разворачивал свиток, имя маркизы пропадало. Все смеялись, кроме юного очарования. Так он проделывал фокус несколько раз: имена то появлялись, то пропадали.

Боже мой, какой намек я должна понять? И тут я обратила внимание на слово «освещенный». Над «и» краткой вместо дуги была чуть-чуть заметно выведена галочка. Поняла, игра света, подошла к торшеру, отделила страницу и направила свет. Тут же появилась прозрачная запись. Как только я убрала в сторону свет, страница приняла прежний вид. Отложила книгу, нашла запасные ключи, припрятанные Николашей в спичечном коробке, – он всегда повторял: «Спички и ключи должны быть дома в тройном экземпляре, может, наше «НЗ» когда-нибудь пригодится». Достала запасной ключ, вставила в замок, чтобы заботливая соседка не появилась в ненужный момент. Плотно задвинула шторы, принесла ночник из спальни, поставила на пол и включила. Взяла чистую тетрадь и ручку. Одела очки и начала проделывать манипуляции со светом. Слово в слово я переписала следующее:

«Мария Петровна! Я уверен, что Вы догадаетесь, что сделать с книгой, так как я неоднократно Вам намекал на это. Простите меня за навязчивую библиотеку, книги были абсолютно бездарными и глупыми. Мне нужно было показать свое, якобы, ухаживание за Вами, поэтому я выбрал простейший способ – закидывал Вас любовными романами. Екатерина, местная норушка, следила за всеми и докладывала в спецотдел. Прошу прощения за мои утренние трели – этот спектакль был организован для них. Я слишком много знал, и любой мой контакт с людьми подвергал их опасности. Последнее время делал вид, что схожу с ума, таким образом, отводил Вас от всяческих подозрений. Папку с намоченной Вами завязкой специально забрал из архива, для того чтобы Екатерина, сующая нос во все происходящее, не доложила о вашем любопытстве. Будучи еще аспирантом, я был знаком с Устиновым. Из всей группы молодых талантливых ребят он особо выделялся. То, над чем он работал, меня восхищало и в то же время пугало. Меня в группе считали недоумком, а я им и не старался доказывать обратное. У меня с ними были разные направления: они готовили яд, а я – противоядие. Моя основная работа заключалась в изменении молекулярного состава молока, но этот опыт не давал особых результатов. Я разработал вакцину для коров, и при введении сыворотки коровы давали молоко в измененном ввиде: в нем образовывался дополнительный гормон роста – и это был мой успех. Но после неудачных прививок Устинова мой проект с коровами закрыли и перевели в Н*, где я стал разрабатывать методы воздействия на мозг ультрозвуковыми волнами. Это наиболее страшное оружие, чем вакцины Устинова. Его вакцина убивала личность человека, мое оружие убивало самого человека. В то же время мне непременно хотелось доказать им, вечно подхихикивающим надо мной, что я лучше и умнее. Кроме микробиологии, я параллельно увлекался физикой и математикой, мне было интересно все. Когда я разработал ультразвуковой аппарат с разными частотами, его установили в спецдеревне у Незнамовой Авдотьи. Она страдала душевной болезнью и никакой опасности для разглашения тайны не представляла. Устинов в тот момент проводил очередную вакцинацию, после завершения его работы мы стали приводить в сад привитых. Мне хотелось разрушить его вакцину и поменять сознание молодых, ни в чем не провинившихся людей. При низкочастотной подаче мозг не разрушался, засыпающие клетки возбуждались и сжирали его клетку безволия. Результаты были превосходными, молодые ребята-железнодорожники устроили бунт. Мой аппарат посчитали нерентабельным, а меня послали заведовать больницей. Когда Венера поступила к нам, меня ввели в курс дела и сообщили, что она дочь Устинова. Будка строилась при нем и, я надеюсь, что он предупредил Авдотью об опасности. Он даже не подозревал, что Пашка-компот дышет ему в затылок. Венера меня заинтересовала не как дочь гения, а как ученого, и вот почему. Когда рождались дети в нашем пункте, мы в обязательном порядке проводили анализ крови на наличие Н23. И, как правило, ген Устинова передавался по наследству. У Венеры изначально кровь была мутирована, это долго объяснять научными терминами – просто она была другой. Этот факт сразу же был зафиксирован и послан в спецорганы. Но это их мало интересовало, для них она была просто какая-то заблудшая овца. Когда Венера попала с порезом к нам в больницу, я тщательно отслеживал ее анализы. После двухнедельного прибывания у нас кровь изменилась, и никакой мутации не наблюдалось. Передо мной стояла задача найти звено, которое разорвало мутированный круг. К ее анализам я никого не допускал, вел двойные записи, дописал ей наличие Н23 ввиду неправильного первоначального анализа при рождении. Так мне и не удалось раскрыть тайну мутации. Все мои исследования, а также препараты, указаны на последней странице, там же Вы найдете настоящий телефон Устинова. Я намеренно написал в папке неправильный номер, зная о том, что они под любым предлогом у Вас заберут. Когда они вынесут папку из дома, Вы будете в безопасности, а дальше дело Устинова, – пусть ломает голову, как спасти свою дочь от своего яда. Я, как мог, сохранил ей жизнь.