Посмертный портрет - [90]

– Я только что мечтал о тебе. И ты явилась.

– Похоже, сегодня у тебя удачный день.

– Ева… – Рорк протянул руку и прикоснулся к ее щеке. – Ева, – повторил он, потом сжал ее в объятиях и оторвал от земли. – О боже, Ева!

Он зарылся лицом в ее волосы: Ева ощутила дрожь, прошедшую по его телу, и поняла, что поступила правильно. Что бы ни было, но она поступила правильно, прилетев сюда.

– Теперь все хорошо. – Она погладила Рорка по спине. – Все хорошо.

– Ты прилетела на вертолете и приземлилась среди коров!

– Лучше не напоминай.

Рорк провел ладонями по ее плечам, потом взял за руки, отстранился и посмотрел в лицо.

– Должно быть, ты от меня без ума.

– Должно быть.

– Спасибо.

Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Его прекрасные глаза были бездонными, губы – теплыми и нежными.

– Пожалуйста, но ты промахнулся. – Ева сама нашла его рот, прильнула к нему, почувствовала страстный ответ и улыбнулась. – Вот это другое дело!

– Да. Ева, я хотел бы…

– На нас смотрят.

– Коровы не в счет.

– Молчи! От этого слова у меня мурашки по спине бегут. Я имею в виду двуногую публику. – Ева кивком показала ему за спину.

Рорк обернулся. Рядом с кустом шиповника стояла Синеад, удивленно подняв бровь.

Рорк жестом собственника обнял жену за талию и привлек к себе.

– Это моя жена, – сказал он. – Моя Ева.

– Надеюсь, что твоя. Судя по тому, как ты ее обнимаешь… Высокая девочка и красивая. Кажется, она тебе подходит.

– Подходит. – Он поднес руку Евы к губам. – Очень подходит. Ева, это Синеад Лэнниган. Моя… тетя.

Ева смерила женщину пристальным взглядом. Этот взгляд говорил: тот, кто обидит его, будет иметь дело со мной. Бровь Синеад выгнулась еще круче, а уголки рта приподнялись.

– Рада познакомиться с вами, миссис Лэнниган.

– Просто Синеад. Неужели ты прилетела из Нью-Йорка в этой скорлупке?

– Только последний отрезок.

– Все равно. Похоже, ты очень смелая и решительная. Завтракать будешь?

– Нет, не будет, – сказал Рорк, не дав Еве вставить слово. – Да, она смелая и решительная, но ее желудок не выносит высоты.

– Я умею говорить сама!

– Держу пари, что умеешь, – кивнула Синеад. – Тогда пойдем. Добро пожаловать. Я все-таки попробую накормить тебя. Твой муж тоже еще не завтракал.

Она шагнула к дому, а Рорк быстро сжал руку жены.

– Синеад очень добрая. Доброта, с которой я здесь столкнулся, ставит меня в тупик.

– О'кей. Я могу есть.

Однако, когда Ева очутилась за огромным кухонным столом, она чуть не передумала. Синеад командовала кастрюлями и сковородками так же, как дирижер командует оркестром.

Еве дали чаю, горького, как кофе, и такого крепкого, что она не удивилась бы, если бы он окрасил ей зубы. Но зато это зелье помогло успокоиться ее желудку.

– Значит, ты коп? Коп, который охотится за убийцами? – Синеад, орудовавшая лопаткой, оглянулась через плечо. – Рорк говорит, что ты очень умная, хваткая, как терьер, и что сердце у тебя большое, как луна.

– Он ко мне неравнодушен.

– Это точно. Мы слышали, что сейчас ты расследуешь трудное дело.

– Все они трудные. Потому что погибают люди, которые не должны были погибать.

– Да, ты права. – Синеад смотрела на нее с любопытством. – И ты воздаешь их убийцам по заслугам.

– Нет. Воздать им по заслугам невозможно, потому что погибает тот, кто не должен был погибнуть, – повторила Ева. – Они не могут встать из могилы, так что это не месть. Единственное, что мы можем, это поймать преступника, отдать его под суд и верить, что справедливость восторжествует.

– А она торжествует?

– Да. Если очень постараться.

– Ты быстро закрыла это дело… – начал Рорк, но осекся, увидев ее лицо. – Ты не закрыла его?

– Еще нет.

На мгновение в кухне воцарилась тишина, которую нарушало лишь шипение сарделек на сковородке.

– Лейтенант, я не хотел отвлекать вас от работы.

– И не отвлек. Я сама отвлеклась.

– Ева…

– Слушай, зачем действовать на нервы девочке, которая еще не позавтракала? – Стремясь разрядить обстановку, накалявшуюся с каждой секундой, Синеад выложила еду на тарелки и поставила перед ними. – Если твоя жена такая умная, как ты говоришь, то она знает, что делает.

– Спасибо. – Ева взяла вилку и благодарно посмотрела на Синеад. – Я сразу почувствовала, что проголодалась.

– Раз так, я ненадолго оставлю вас. У меня есть дела наверху. Когда закончите, посуду оставьте на столе.

– Кажется, она мне нравится, – сказала Ева, когда они остались наедине, и ткнула вилкой толстую сардельку. – Это из свиньи?

– Скорее всего… Ева, мне очень жаль, что ты была вынуждена улететь в самый разгар следствия, но я чертовски рад, что ты здесь. С тех пор, как я узнал о матери, я никак не могу прийти в себя. Не могу восстановить душевное равновесие. Я плохо справился с этим делом. Все перевернулось вверх тормашками.

– Догадываюсь. – Ева откусила кусочек сардельки и одобрительно кивнула. – Приятно знать, что время от времени ты тоже совершаешь ошибки. Как и все мы, простые смертные.

– Я не мог восстановить душевное равновесие, – повторил он, – пока не вышел в поле и не увидел тебя. И тут я понял, что все очень просто. Ты здесь, и моя жизнь снова вернулась в свою колею. Ты знаешь все мои недостатки и тем не менее прилетела. Я еще не могу всего осознать, но мне кажется, что сейчас речь идет о моей лучшей стороне. И я хочу, чтобы ты участвовала в этом.